Офицер. Слово чести

Я вот как себе запланировал свои статью. Во всех статьях будет по две-три фотографии для подтверждения рассказанного в них. В конце каждой – анонс новых приключений моей полукоманды, которые ждут читателя в следующем номере. В первой статье дам описание того, как перед войной мой отряд помог пограничникам, снимки я и там делал. Во второй – как мы тот полк встретили, аэроплан сбили и захватили стяг. В третьей – как на перекрёстке войска обстреляли. Обязательно про похороны нашего павшего солдата, на фото – его могила со скорбящими сослуживцами с непокрытыми головами. В четвёртой – как батарею уничтожили и второй аэроплан сбили, а потом вернулись к своим. Ну, и, мол, ждите новых статей от нашего внештатного корреспондента. Вот так вот. Неплохой материал наработал, и он необходим, чтобы показать, как русский солдат воевать умеет, да и для патриотического подъёма это требуется. Ну и про себя не забыл, в каждой статье упомяну поручика Волкова, командира пулемётной полукоманды. Причём на всех фотографиях мои солдаты в касках, и обязательно вставлю пару фото на отдыхе, где они едят из котелков изготовления моего завода. Ну да, я и не скрываю, что провожу скрытую рекламу.

Также я поставил Егору задачу найти среди своих двух-трёх казаков, можно пожилых, которые ещё могут служить, но не попадают под призыв. Мне нужны курьеры, чтобы прямиком и максимально быстро доставлять материал в редакцию «Патриота», забирать готовые пачки газет для меня, а уж тут я по фронтам сам распространять буду. Есть такая возможность, через интендантов. Военная почта тоже существует.

Ушли мы от батальона не так далеко, километров на пятнадцать, дальше лошади запросили пощады, и мы встали лагерем у озера. С другой стороны водоёма деревенька раскинулась. Ездовые обихаживали лошадей, остальные лагерем занимались, палатки ставили, секреты и охрану, чтобы нас врасплох не застали, как мы германцев, у каждого пулемёта часовой, чтобы чуть что очередь в сторону опасности. Кашевар мыл кухню и носил воду, чтобы наутро завтрак быстро сделать. Ну, а я сидел теперь в своей трофейной офицерской палатке, тут складной столик и стул были, да и койка с матрасом и бельём, спасибо германскому майору, командиру батареи, что поделился со мной ими. Любитель воевать с комфортом. Керосиновая лампа горела. Я закончил писать журнал боевых действий, после чего занялся статьями, а после них – рапортами на имя командующего по боевым действиям подразделения и наградными листами. К полуночи закончил и лёг спать, денщик уже всё приготовил. К слову, казаки спали рядом с моей трофейной палаткой, меня охраняли, это одна из их обязанностей. У меня в поклаже были навес и двухместная палатка, сам купил, но те отказались, на открытом воздухе спали, на попонах. Так что второй небольшой палаткой пользовались Крапивин с каптенармусом.

Время подъёма я назначал на восемь утра, к девяти мы уже должны были свернуться и покинуть стоянку у озера. Карманные часы в подразделении имелись не только у меня, трофейными постепенно обзаводились солдаты, но пока в основном унтера владели, у Крапивина точно были, цепочку видел. Подъём состоялся вовремя. За час до побудки дежурный тихонько поднял кашевара с помощником и моего денщика.

После завтрака – каши на сале и чая – мы выехали на дорогу Калиш – Лодзь. Войск и обозов на ней хватало. На нас поглядывали, особенно на конец колонны, но не останавливали.

Нам повезло наткнуться на интендантов, что ездили по округе, скупая гужевой транспорт. Они всю кассу опустошили, но выкупили у нас всех лишних коней. Точнее, не у нас, а у казаков, мы тут вообще как бы ни при чем. Про захват лошадей я ни в журнале боевых действий, ни в статьях не писал. Точнее, писал, что они взяты казаками-добровольцами, бывшими при нас и по праву их трофеи. Дядька, который обозвался владельцем всех лошадей, торговался долго и яростно и, судя по счастливому лицу, сорвал солидный куш. Чуть позже, во время обеда, мы поделили средства. Себе я отложил, фельдфебелю сто рублей, взводным столько же, унтерам по пятьдесят, даже солдатам по двадцать рублей досталось. В общем, люди порадовались, а Крапивин с моей подачи стал обходить их и как бы намекать, мол, если будут так же действовать и воевать, то призовые им ещё будут. Раненые по тридцать рублей получили. А ведь за десять рублей можно корову купить, причем хорошую, молочную.

А мы теперь без обузы ускорили ход и к пяти часам подъехали к городу. Внутрь заезжать не стали, на опушке лесочка разбили лагерь, за старшего остался Крапивин. Фельдшер повёз раненых в госпиталь, ему ещё запас медикаментов пополнять, а я, прихватив двуколку, куда загрузили повреждённый пулемёт и некоторые мои вещи, с казаками и их вещами поскакал к городу. Со мной только два солдата были.