Офицерская охота

- Знаешь, что, Коля, езжай домой отсыпаться. Лицо серое, глаза красные, опухшие, далеко ли до беды. Так и быть, отдежурю за тебя...

Пахомов легко согласился. Действительно, самочувствие сравнимо разве с состонием человека перед крематорием. В десять утра он уже подходил к своему дому в военном городке. По дороге купил в комке полиэтиленновый пакет с пельменями, отоварился двумя батонами хлеба. Сейчас оглушит сознание стаканом водки, заест ядовитую жидкость горячими пельменями и - на боковую.

Поспать не пришлось. Когда Николай вошел в квартиру, из кухни вышла раскрасневшая... Наташа. В обтягивающем цветастом халатике, со смущенной улыбкой на губах, она была чудо как хороша.

- Удивляешься, командир? - смущенно засмеялась девушка при виде остолбеневшего Пахомова. - Просто решила подкормить тебя, еды наготовила на месяц: борщ, жаркое, котлеты... Постирушку организовала, полы подтерла...

Она говорила безостановочно, торопливо, не давая капитану возможности вмешаться, произнести жестокие слова, выгнать непрошенную "экономку". А что, выгонит и будет прав. Не положено женщине вешаться холостяку на шею, брать её или не брать - решает мужик.

Но Николай не собирался ни говорить, ни выгонять - просто подошел вплотную и обнял за талию. Навстречу его губам потянулись приоткрытые девичьи губы. Обладательница черного пояса каратистов почувствовала непривычную, но такую сладостную слабость, что не заметила, как Коленька поднял её на руки и перенес на постель...

* * *

Утром проснулись поздно. Всю ночьзанимались любовью, разговаривали, делились планами на будущее. Словно не начинали совместную жизнь, а продолжали её. Не было да и не могло быть у Николая другой женщины. Жизнь со Светланой - типичный обман, тягостная ошибка.

- Ой, Коленька, проспала! - выскользнула из об"ятий Пахомова Наташа. Дед велел к одинадцати привезти ему книгу из библиотеки... Отвернись, бестыжий, дай одеться!

Посмеиваясь, капитан послушно отвернулся.

- Завтрак сам разогреешь - жаркое в холодильнике, - натягивая платье, инструктировала Николая девушка. Теперь уже не девушка - жена. - Захочешь выйти - наглаженные рубашки в шкафу, костюм тоже привела в порядок...

- Не мельтеши! Никуда одна не поедешь. Сейчас позавтракаем и отправимся в Москву вместе...

Наташа попыталась возразить, говорила о том, что муж устал, не выспался, голоден, но Николай настоял на своем: сегодня только вместе! Завтра и в последующие дни - как хочет, ради Бога, он не собирается держать жену взаперти...

Счастливо смеясь, Сомова: теперь уже можно считать - Пахомова, согласилась.

Вышли они под руку, не обращая внимания на осуждающе поджавших губы соседок и ехидно посмеивающихся мужиков. Гордо подняв головы, обмениваясь многозначительными взглядами, дошли до автобусной остановки.

Будни. Работающий люд уже раз"ехался, детишки - в школе, женщины возятся по хозяйству. Остановочный павильон пустует.

На небо наползли тучи, послышались удары грома, хлынули потоки дождя. Николай и Наташа укрылись под навесом, прильнули друг к другу. Смеялись, радуясь потокам воды, стекающим с крыши павильона.

Неожиданно Пахомову вспомнилась страшная картинка из далекого детства. Разгромленный домик лесника, висящий на крючьях, убитый отец, растерзанная мать. Будто покойные родители предупреждали сына об опасности... Какая глупость: прижавшаяся к его груди Наташа и - опасность!

Рассказывал ли он о страшной гибели своих родителей ребятам?... Кажется, нет, не рассказывал. Не привык жаловаться, терпеть не мог сочувствия. А сейчас почему-то захотелось открыть душу неожиданно ставшей ему близкой девушке.

Не успел.

Из дождевого марева выскочил "жигуленок". Остановился возле павильона. Николай машинально шагнул, загородив собой Наташу.

Грянули автоматные очереди...