Офицерские жены

–Ну зять тоже хорош. Ну что ты хочешь – столько лет спортивной подготовки и в училище, и в академии. Да и сами не ленятся, много бегают, плавают, играют в волейбол. Я обожаю своих и ребят, и внуков.

На пляже послышалось кряхтение, потом плач ребёнка. Мама подхватилась, вытащила ребёнка из коляски, проверила, сухие ли ползунки, немного поговорила с ним, вся сияя от восторга и нежности. Потом спустила бретельку сарафана и дала малышу грудь, прикрыв её косынкой от посторонних взглядов.

–Как же это всё великолепно смотрится на фоне церкви и мечети! Мадонна с младенцем, умиротворение и любовь! Единение матери и младенца! Ну разве может что-то сравниться с этой потрясающей картиной: склонённая над ребёнком счастливая женщина, кормящая грудью, дающая ему свою нежность и силу. Величественная богиня, подарившая и охраняющая жизнь! Боже, мне не пришлось это испытать, никогда моя грудь никого не вскормила,– растерянно, с подозрительно заблестевшими глазами выдохнула Наташа.– Сотни раз видела кормящую мать, но чтобы вот так пронзило меня – впервые.

…К вынесенному приговору врачей о том, что у неё не будет больше детей, она как-то вначале отнеслась холодно, не до конца понимая, что с ней произошло. Чтобы ничего не напоминало о несчастье, она уехала из города и стала работать в районной больнице. Но от горя и отчаяния, от мыслей, разрывающих голову и сердце, от предательства нигде не спрячешься. И кто знает, как бы повернулась её жизнь дальше, если бы не встреча с Тамарой. В тот незабываемый весенний день Наташа вышла на ночное дежурство, выполнила часам к десяти все процедуры, ещё раз прошла по палатам, спросила о самочувствии больных, кое-где поправила подушки. В сестринской комнате устроилась за столом, включила настольную лампу и открыла тетрадь и учебники. Она твёрдо решила не пропустить этот год и поступить в мединститут. Но не успела законспектировать и две страницы, как на пороге появилась акушерка из родильного отделения Люда и с шумом опустилась на кушетку.

–Ну и денёк сегодня был. Ужас! Мало того, что рожениц трое, одна очень тяжёлая, так ещё и сменщица заболела, я на вторую смену осталась. У тебя чай есть? – на её бледном лице яркая россыпь веснушек, забавный рыжий вихор выглядывал из – под косынки.

–Сейчас чайник поставлю, а ты пока полежи минут десять, пусть хоть ноги отойдут от напряжения,– Наташа сняла с вешалки серый фланелевый халат с синим воротником, осторожно прикрыла им подругу.

Но Люда уже ничего не слышала, с каким-то всхлипыванием и стоном провалилась в вязкий сон. Наташа старалась даже не шелестеть страницами, а Люда привыкла спать крепко в любой обстановке и за двадцать – тридцать минут хорошо отдохнуть. Вскоре она проснулась, разрумянившаяся и с сияющими глазами. На столе дымились чашки с чаем, печенье, бутерброды. Люда медленно пила чай и о чём-то напряжённо думала.

–О чём ты всё думаешь? Вон лоб весь в морщинах, – Наташа поставила чашку на стол, прикоснулась к руке подруги.

–Да Тамара не идёт у меня из головы. Я тебе о ней рассказывала. Девчонка молодая совсем, работает на ткацкой фабрике, поверила одному хваткому, он наобещал ей золотые горы. Она родила мальчишку, а тот знать ничего не хочет, да ещё подлец какой?! Он, видите ли, не уверен, что это его ребёнок. Господи, ну почему девчонки такие…– она споткнулась на слове, увидев побледневшую подругу. В её расширенных глазах боль, губы дрожали. Но Наташа быстро справилась, подавила в себе вспыхнувшее отчаяние и тихо продолжила:

–Дуры? Доверчивые дуры? Ты права. Ну и что с этой Тамарой, почему ты так переживаешь за неё? Это же не первый случай, когда обманывают девчонок?

–Не первый. Но она из большой семьи, у них строго воспитывались дети, а вот с ней такое случилось. Она растерялась и не знает, что ей делать – живёт в общежитии, туда её с ребёнком не пустят, к матери ехать – позор на всю деревню, мать не переживёт такого. Квартиру снимать – на что? Я хочу её взять на первые дни. А когда муж вернётся из рейса, куда её спать класть? Сами ютимся в двенадцати метрах с ребёнком…

Через неделю на пороге старенького дома Домны Васильевны появились Лиза с Тамарой и маленьким сонным Петькой в одеяльце…

–Как только я вернулась к Домне Васильевне, у меня будто камень с души свалился, который давил меня, высасывал жизнь. Мне вдруг ничего не стало страшно, я начала радоваться жизни, замечать зелёные листики на берёзах, облака на синем небе, услышала суету птиц под крышей террасы. Я ожила, проснулась. Петька рос, радуя нас всех улыбками, агуканьем, хорошим аппетитом. Мы с Тамарой его зацеловывали, затискивали, а бабулька нас остужала:

–Ну что вы его облизываете всё время? Чай, не сахарный. Избалуете мне мальца, что я с ним тогда буду делать? Вы-то помчитесь по работам, а мне с ним воевать? Не замайте его, дайте продых, пусть отдохнёт от своих мам сумасшедших,– говорит вроде бы сердито, а глаза так и смеются, так и светятся нежностью…