Офицеры-2

Разувшись, Ставр поскреб ногами землю и попрыгал, приучая ступни к твердому шершавому грунту плаца. Затем он снял с шеи цепочку с медальоном и охотничьим амулетом и отдал ее Тексу. Цепочка из нержавеющей стали была достаточно прочной, чтобы ее можно было затянуть на горле. Ставр не хотел доставлять Буффало такое удовольствие.

На плацу появился Хиттнер. Два охранника тащили за ним старое, ободранное кресло. Хиттнер указал, где поставить кресло, сел и дал знак охранникам. Они подошли к обоим бойцам, обыскали карманы их штанов и провели ладонями по ногам. Ставр машинально отметил, что штаны Буффало стянуты у щиколоток не резинками, как у него, а шнуровкой, продетой в три пары матерчатых петель.

— Парень, называющий себя Буффало, против парня, называющего себя Ставром, — объявил Хиттнер. — Бык против… — он оценивающе посмотрел на Ставра.

— Питбуля, — подсказал Текс.

— О'кей, бык против питбуля. Давайте, ребята, начинайте. Надеюсь, вы нас не разочаруете.

Бойцы вышли на середину. Они были хорошо освещены прожектором сверху и фарами джипа сбоку. Буффало себя тут уже проявил, а Ставр был новичок, темная лошадка. Сейчас полсотни опытных глаз ощупывали его мускулатуру, прикидывая, чего он стоит.

Чувствуя предбоевую лихорадку — незаметную со стороны дрожь и раздражающую легкость во всем теле, Ставр остановился в той же нейтральной позе, в которой он встретил Буча, пришедшего передать вызов Буффало. Любая боевая стойка обозначила бы его намерение начать бой, а Ставр хотел воспользоваться своим правом ждать атаки противника. Буффало бросил вызов — пусть начинает. Он и начал.

— Ну давай, иди сюда. Я готов, у меня уже на тебя стоит. Смотри, как мне уже невтерпеж, — Буффало ухватил себя за известное место.

Ставр фыркнул, из горла вырвался короткий резкий смех:

— Ты меня не убедил. Зажать яйца в кулак любой придурок сумеет.

Толпа жаждала зрелища, выкрики и свист прервали обмен дипломатическими заявлениями.

Буффало сделал стремительный бросок вперед и нанес неожиданно высокий удар — ногой в голову.

Удар был, что называется, красиво нарисован, но слишком длинный, ему не хватало неотразимой скорости. Каким бы наглым сукиным сыном ни был Буффало, он, конечно, не рассчитывал, что Ставр эту «хореографию» пропустит. Да и не начал бы он со своих коронных приемов, тех, которыми валил противника наверняка.

— Я понял этот сюжет, — усмехнулся Ставр. — Балетом, значит, заниматься будем. — Но он смотрел в темные, опасные глазные провалы Буффало и понимал, что «хореографией» дело не завершится.

Бойцы пока только испытывали друг друга, пытались угадать слабые места в защите, определить скорость и резкость ударов, силу взрывных реакций в мускулах. Тела покрылись блестящей маслянистой пленкой пота. Под кожей играли тугие струны сухожилий и упругие выпуклости мускулатуры.

Предбоевая лихорадка сменилась жестоким и трезвым азартом. Он обострял зрение Ставра и заряжал мускулы энергией действия. Внутренние радары включились на полную мощность. Ставр спинным мозгом чувствовал посылы Буффало, угадывал его намерения еще до того, как они конкретно обозначались в жесте или движении.

«Веди его, — думал Ставр. — Танцуй с ним. Пори ему мозги, как бабе».

Ставр перемещался по кругу, вынуждая противника двигаться в темпе с ним, старался приковать Буффало к себе невидимой цепью и подстерегал мгновение, чтобы вдруг сломать ритм и ударить туда, где не ждут. Ноздри раздувались от острого, едкого запаха пота Буффало. Ставр начал свирепеть от собственной силы и этого запаха другого самца.

Теперь их было уже не развести — против каждого понадобилось бы десятеро, чтобы оттащить их друг от друга. Толпа орала, свистела и оскорбляла бойцов словами, бьющими, как клюв в печень.

Пот смешался с кровью и пылью.

Пропустив удар в уже рассеченную левую бровь, Ставр на миг ослеп и поймал следующий — в подбородок. Голова отлетела назад, Ставр отступил. Не давая ему возможности разорвать дистанцию и прийти в себя, Буффало мощно, от бедра, лягнул в солнечное сплетение. Дыхание у Ставра заклинило от боли, и сознание сколлапсировало. Отлетев на несколько метров, он упал. Падение было сгруппированным и даже ловким — никому в голову не пришло, что Ставр уже ничего не соображает. Отдрессированное тело работало, повинуясь вписанным в мышечную память рефлексам боевых действий.

Одним броском Буффало догнал его и прыгнул, рассчитывая всем весом обрушиться сверху и проломить грудную клетку противника. Но продолжая работать на «автопилоте», Ставр рывком откатился, и Буффало приземлился туда, где его уже не было.

Текс схватил ведро и окатил Ставра водой.

Тело Ставра сложилось, как растянутая до предела и вдруг освободившаяся пружина. Он вскочил на ноги и частыми резкими вдохами-выдохами попытался восстановить сбитое дыхание. В логике действия, в ритме движения был какой-то провал, как будто оборвалась кинолента — несколько мгновений выпали из сознания.