Офицеры

По горной тропе Ставр и Шуракен подобрались к кишлаку. Глинобитные хижины с плоскими кры­шами лепились к горному склону. В нескольких окошках мерцали слабые огоньки керосиновых ламп, но в одном доме ярко горел электрический свет. Ставр и Шуракен стали спускаться к кишлаку и вскоре оказались на крыше дома, пристроенного вплотную к скале. Плоские крыши почти смыка­лись, между ними были перекинуты доски, по ко­торым можно было перейти с одной крыши на дру­гую. На одной из крыш стояла лошадь, накрытая пестрым ковром. Она вскинула голову и скосила на пришельцев блестящий тревожный глаз. Шуракен подошел к лошади, похлопал ее по шее, успокаи­вая. Он любил лошадей, и те отвечали ему взаим­ностью — спокойно принимали еду из его рук, разрешали себя гладить, слушались. Порой детские навыки оказываются важнее многолетней спецпод­готовки. Лошадь успокоилась, и бойцам удалось ос­таться незамеченными.

Подобравшись к дому, в окнах которого горел электрический свет, Ставр и Шуракен с крыши со­седнего строения осмотрели внутренний двор. Это почти наверняка был тот самый дом, который им ну­жен. Во дворе стояло несколько машин, возле них сидели вооруженные люди. Ставр и Шуракен нача­ли прикидывать план дальнейших действий, но тут дверь распахнулась, и из дома во двор выволокли мужчину и девушку в белых халатах.

— Женя, — прошептал Шуракен. Ставр кивнул.

Хирурга поставили на колени.

— Иншалла, — произнес вожак моджахедов. Афганец, державший хирурга, неспешно достал

нож и спокойно, как барану, перерезал ему горло. Женя закричала от ужаса. Вожак сказал что-то сво­им людям, кивнул на девушку и повернулся, чтобы уйти в дом. Афганец потянул Женю куда-то за со­бой, она рванулась, он толкнул ее. Женя упала. Аф­ганец сделал движение к ней, но тут прогремел выс­трел. Убитый наповал моджахед упал на Женю. Крик ужаса потонул в грохоте стрельбы.

Стреляя с крыши, Ставр и Шуракен имели зна­чительное преимущество — несколько секунд все, кто был во дворе, представляли собой удобные ми­шени. Ребята успели завалить четырех моджахедов — из тех, кто был ближе к Жене. Оставшиеся в живых бросились под прикрытие машин. Вожак успел спря­таться в доме.

— Прикрой! — крикнул Шуракен — Я иду за ней!

Ставр, не целясь, поливал свинцом все простран­ство двора, не давая моджахедам высунуться из ук­рытий. Шуракен прыгнул во двор и перекатом в два броска добрался до Жени.

— Все в порядке, — сказал он. — Мы уже с то­бой.

Ставр в доли секунды заменил магазин автомата.

— Давай, Шуракен! — заорал он — Я готов!

Шуракен закинул себе на шею руку Жени и вме­сте с нею поднялся с земли. Прикрывая их, Ставр стрелял в ответ на любое движение возле машин и стен, окружавших дом. На их счастье, моджахеды пока не понимали, сколько человек окружили дом, и предпочитали не высовываться.

Женя оказалась храброй и сообразительной де­вушкой. Когда Шуракен подставил ей руки, она сра­зу поняла, что от нее требуется. Опершись ногой о его сомкнутые в замок ладони, Женя ловко вскараб­калась Шуракену на плечи. Этого было достаточно, чтобы Ставр смог схватить ее за руку и втащить на крышу. Шуракен простреливал двор, давая напарни­ку время перезарядить автомат. Затем Ставр прикры­вал его, пока Шуракен по столбу, поддерживающе­му навес, вскарабкался наверх.

Потом был бешеный бег в темноте по крышам, по качающимся узким доскам. В кишлаке слышалась беспорядочная стрельба. Стреляли моджахеды, которым в каждой тени чудился русский спецназ. Пос­ледней была крыша, на которой стояла лошадь. Ставр и Шуракен переглянулись, они мгновенно поняли друг друга.

— Давай! — велел Ставр. — Уходи с ней. Я при­крою.

Шуракен поймал беспокоившуюся из-за близ­кой стрельбы лошадь и вскочил на нее. Ставр помог Жене, и Шуракен усадил ее перед собой. Одной ру­кой он крепко прижал девушку к себе, другой взял­ся за сплетенную из шерсти петлю с кистями, наки­нутую на шею коня. Ему случалось скакать у себя в деревне без седла и уздечки.

— Женя, не бойся, — проговорил он, крепче при­жимая девушку к себе. — Я хороший наездник.

Ставр ножом перерезал веревку, освобождая коня. Конь закрутился, храпя и норовя сбросить се­доков, но Шуракен сжал ногами его бока, заставляя повиноваться. И конь прыгнул с крыши на прилега­ющий почти вплотную горный склон.

Женя смотрела вперед огромными от ужаса гла­зами. Она видела бешено мелькающие впереди кус­ты и камни, развевающуюся гриву коня. Рожденная в горах, моджахедская лошадь сама нашла тропу.

Убедившись, что Шуракен с Женей прорвались, Ставр ломанулся напрямик без дороги к тому месту, где стоял «уазик». Его заметили и обстреляли. К сча­стью для Ставра, моджахеды по-прежнему не пони­мали, сколько русских напали на них, и не хотели уходить из-под стен родного кишлака. Они стреля­ли наугад, на звук. Ставр гораздо больше рисковал сломать шею, сорвавшись на горном склоне, чем получить пулю.