Офицеры

Шуракен прикрыл дверь. На лбу его выступили капли пота. Казалось, здесь, в избе, под слишком низким для его роста потолком, Шуракену нечем ды­шать. Он осмотрелся, ища что-то. У окна на грубо сколоченном столе, предназначенном для чистки, ремонта и перезарядки оружия, лежало ружье. Шу­ракен взял его.

Ставр, словно хребтом почувствовав это движе­ние, оторвался от губ Жени. Он замер, даже не при­слушиваясь, а как зверь, всем телом ощущая про­странство вокруг себя.

Шуракен вышел из избы и бросился в черную чащу леса.

Женя обняла Ставра и притянула его к себе.

Утром Ставр сидел на крыльце, курил и смотрел, как клубится туман. Он ждал Шуракена. Тот подо­шел и остановился у крыльца. Они долго молча смот­рели друг другу в глаза, ведя мысленный поединок. Наконец Ставр протянул пачку, и Шуракен взял си­гарету.

— Я не буду оправдываться, — произнес Ставр.

— На кой хрен мне твои оправдания? Она сама выбрала.

— Все условия договора были соблюдены. Или я должен был получить твое разрешение?

— Да пошел ты...

Женя открыла дверь и осталась стоять на поро­ге, прислонившись плечом к косяку. Шуракен бро­сил на нее короткий взгляд; он стыдился выдать свою боль и свою любовь к ней. Так ничего и не сказав, Шуракен вытащил из-под крыльца канистру с горю-

там для лодочного мотора и пошел к привязанной к мосткам лодке.

— Егор, что происходит? — спросила с тревогой Женя.

— Пора возвращаться в Москву.

Женя села на крыльцо рядом со Ставром. Он об­нял ее за плечи. Вдвоем они печально смотрели, как Шуракен идет по мосткам к покачивающейся на спо­койной волне лодке. Над водой клубился туман, и казалось, что он идет над кипящей водой.

После возвращения в Москву жизнь снова вош­ла в наезженную колею. Сашка Гайдамак не делился ни с кем своими переживаниями, боль безответной любви он глушил работой. На его месте обычный че­ловек, не способный справляться со своими эмоци­ями, впал бы в депрессию, запил, поссорился бы с другом, возненавидел любимую или нашел случай­ную жертву, на которой начал бы вымещать соб­ственную неудачу. Но Гайдамак был натурой цель­ной и волевой, а кроме того, он обладал врожден­ным благородством и чувством справедливости. Он считал, что любовь к Жене — это только его соб­ственная проблема, и он не имеет права превращать свои чувства в проблему для друзей.

Егор оказался самым неподходящим человеком для Жени. Он мог дать ей только интересный секс, игру, приключение. А она хотела тихого счастья в ломе, полном детей. Но Егор вырос в брутальном мире исключительно мужских интересов. После гибели его матери женщины в доме генерала Осоргина появлялись только в роли нянек и домработниц. Но у Егора все же было свое представление о семейной жизни — он точно знал, что не позволит втянуть себя в это тос­кливое мероприятие, о котором мечтала Женя. Всего этого она не понимала. Она была еще слишком юной, и любовь была для нее самым главным в жизни.

Несмотря на то что период обучения для Ставра и Шуракена уже завершался, режим занятий и тре­нировок по-прежнему оставался напряженным. Парни иногда позволяли себе ворчать на Подшибя-кина за то, что Старый Диверсант с присущей ему невыносимой настырностью заставлял их снова и снова повторять то, что они могли уже сделать в лю­бом положении и при любых условиях.

— Повторение необходимо не для заучивания движений, — объяснял Подшибякин, — а для акти­визации программы боевых действий. Вы не спорт­смены. Противник не будет ждать, пока вы разогре­етесь и подготовитесь к бою. Вы должны реагиро­вать мгновенно. А программа — она не в мускулах, она в голове.

Подшибякин принялся разворачивать небольшой сверток из синей шерстяной материи; похоже, это был лоскут, отрезанный от старых «олимпийских» штанов. В свертке обнаружился тренировочный нож.

— Я вам покажу один прием из серии тех, что на­зываются приемами последнего шанса. Это на слу­чай, если вас атакуют внезапно с очень короткой ди­станции и времени ни на что другое уже просто не будет. Возьми нож, — Подшибякин протянул нож Шуракену. — Бей меня.

Шуракен сделал выпад и попытался ударить Подшибякина безопасным тренировочным ножом в живот, но Подшибякин перехватил его руку за запя­стье и за локоть, мгновенно вывернул, и нож «вотк­нулся» Шуракену под сердце. Клинок тренировоч­ного ножа при ударе ушел в рукоятку, а когда Шура­кен отвел руку, пружина выбросила его обратно.

— Показываю в рапиде. Бери нож. Наноси удар медленно.— На сей раз Подшибякин работал со ско­ростью замедленной кинопленки, фиксируя каждую стадию и комментируя свои действия. — Беру в зах­ват. Тяну нож на себя. Сгибаюсь, веду нож параллель­но корпусу. Ухожу с директории удара. И переламы­ваю его руку в локте. Вот так. Поняли этот сюжет? Давайте поработаем. Егор, ты нападаешь. Пока мед­ленно. Саня, помни, все просто: захват, тянешь на себя, переступаешь, переламываешь. Это как вальс.

Ставр встал в стойку, готовясь атаковать Шура­кена.