Офицеры и джентльмены

– Старайтесь в этот момент ни о чем не думать. Просто следите за моей рукой. В парашюте есть скользящий вытяжной трос, он открывается автоматически. Как только вы прыгнете с самолета, единственное, о чем вам следует заботиться, – это держать ноги вместе и несколько раз перевернуться, когда приземлитесь.

Однако вечером, когда «клиенты» собрались в комнате отдыха, чувствовалось, что многие из них испытывают страх перед предстоящим прыжком с самолета. Де Сауза, как обычно, фантазировал о таинственном начальнике.

– Я видел его лицо в окне, – доложил он. – Огромное, страшное, мертвенно-бледное лицо. Он посмотрел прямо на меня и быстро исчез. Его наверняка схватили и оттащили от окна часовые. Это было лицо человека, охваченного крайним отчаянием. По-моему, его все время пичкают наркотиками.

– А что происходит, если парашют не раскрывается? – спросил Джилпин.

– Ты летишь вниз как камень и шлепаешься на землю с такой силой, что сразу оказываешься в могиле. Остается только призасыпать землей да поставить крест.

– А отчего парашют не раскрывается?

– Неправильная укладка, наверное.

– А укладкой занимаются девчонки. Стоит среди них появиться одному фашистскому агенту, как будут убиты сотни людей, а может быть, даже и тысячи. И ведь такого агента никак не поймаешь. Я, как и другие, конечно, готов пойти на разумный риск. Но мне вовсе не нравится доверять свою жизнь какой-то девчонке в цехе укладки парашютов, каким-то там так называемым беженцам из Польши или еще откуда-нибудь.

– А ты боишься, правда, Джилпин?

– Я просто прикидываю, каков здесь риск, вот и все.

– Если эти типы надеются, что я прыгну с самолета трезвый, то пусть они лучше еще раз все обдумают как следует, – сказал один из самых молодых «клиентов».

– Конечно, – продолжал фантазировать де Сауза, – вполне возможно, что начальник – это главный руководитель всей вражеской организации. Ему не разрешают показываться нам потому, что он не знает английского языка. Но он, наверное, выходит по ночам и переукладывает парашюты так, чтобы они не раскрывались. На это у него уходят многие часы, так что отсыпаться ему приходится только днем.

Однако на этот раз шутка де Саузы подействовала на всех удручающе.

– Замолчи ты, ради бога! – укоризненно воскликнул Джилпин.

Наступила тишина. Де Сауза понял, что симпатиям аудитории к нему пришел конец.

– «Дядюшка», – обратился он поздно вечером к Гаю, – по-моему, только вы да я из всех не испытываем страха. Что касается меня – я в этом не очень-то уверен.

Когда в доме погасли все огни, Людович вышел из своего кабинета и пошел, спотыкаясь, к рощице. Подышав несколько минут воздухом, пропитанным запахом влажной листвы, и убедившись, что это не вызывает у него никаких приятных воспоминаний, он вернулся в кабинет и записал в тетрадь:

«Те, кто проявляет слишком большой интерес к внешнему миру, могут в один прекрасный момент оказаться по ту сторону запертых дверей своего собственного дома».

Это, конечно, не было бесспорно оригинальное эссе. Он как-то прочитал эти слова – и смутно запомнил их в студенческом журнале, полученном сэром Ральфом и оставленном им среди своих вещей. Для данной ситуации и момента эти слова показались Людовичу подходящими.

Утро следующего дня наступило хорошее, почти безветренное, похоже было даже, что день будет солнечный. Отличная погода для прыжков с парашютом.

– Если такая погода удержится, – сказал главный инструктор, словно предлагая особое, неожиданное удовольствие, – то в конце занятий мы сможем провести ночные прыжки.

Он рано отправился на учебный парашютный аэродром – бесплодную пустошь в нескольких милях от виллы, чтобы проверить, правильно ли там расположены знаки, и расставить громкоговорители, при помощи которых он давал указания своим подопечным, когда они приближались к нему на парашютах. Однако прибывших позднее «клиентов», казалось, никто не ожидал.

– Всегда вот так, – раздраженно сказал инструктор но прыжкам. – Им ведь и делать-то больше нечего, кроме как организовать для нас вылет, но в последнюю минуту у них всегда появляются какие-нибудь трудности.

В сборном бараке расположились десятка полтора солдат, слушавших оглушительную джазовую музыку; неподалеку от них сидел офицер летного состава, углубившийся в чтение «Дейли миррор». Он встретил «клиентов» более чем безразличным взглядом и через несколько минут куда-то вышел.

– А нельзя ли как-нибудь выключить эту музыку? – поинтересовался Гай.

Кто-то нашел соответствующую ручку музыкального аппарата и выключил его. На несколько секунд в бараке воцарилась тишина. Затем из-за слегка приоткрытой двери протянулась сине-серая рука, покрутила ручки аппарата, и музыка загремела громче прежнего.

Через полчаса вернулся инструктор по прыжкам с парашютом в сопровождении молодого офицера, который читал «Дейли миррор».

– Я все урегулировал, – сказал инструктор.

На костюме офицера летного состава появились некоторые дополнения.

– Наш старый драндулет должен находиться в капитальном ремонте, – сказал он, – но я думаю, что мы поднимемся на нем.