Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Прежде всего следует заметить, что процессии стали заметным явлением в жизни Парламента задолго до установления англо-бургиньонского режима, хотя в этот период, безусловно, они являлись наиболее используемой формой пропаганды. Парламентские чиновники начали активно участвовать в процессиях в период обострения гражданской войны, и в этом факте мне видится исток приверженности их такой форме пропаганды, поскольку с ее помощью они преследовали те же цели, что и в своей деятельности, — защита мира и общественного правопорядка. Когда в Париже была назначена всеобщая процессия «ради установления мира между сеньорами королевского рода» и во всех церквах шли службы, а на улицы вышли люди «босые», среди них были президенты и советники Парламента (9 сентября 1411 г.). И вновь Парламент прекращает работу и выходит «босой» во всеобщую процессию, где вместе с президентами и советниками шли адвокаты и прокуроры, люди молились «за процветание королевства, где большие раздоры и войны», и особые мольбы возносились «для процветания и здоровья короля», выступившего в тот момент походом против арманьяков (30 мая, 3 июня, 10 июля, 22 июля 1412 г.)[394]. А когда из Осерра пришло известие о «примирении бургиньонов и арманьяков», на заседании Парламента решался вопрос, как отметить это отрадное событие: решено было во всех церквах прочесть Те Deum, всем колоколам звонить, а на улицах организовать всеобщую процессию от церкви Нотр-Дам к Сент-Женевьев, «чтобы отблагодарить Бога, который в своей милости взирает на это королевство с состраданием… ибо это большая радость для королевства» (27 августа 1412 г.).

Итак, со времени появления сведений об участии парламентских чиновников в процессиях в протоколах отмечается главная их цель — мир и спокойствие в стране. Цель осталась практически неизменной, менялись только обстоятельства: Парламент молился всегда о мире (10 июня, 22 июня, 20 июля 1412 г.). Описывая процессию по случаю заключения мира в Осерре между враждующими партиями, секретарь так определяет ее цели: «Чтобы воздать милость Богу… ибо по причине войны помимо убийств, грабежей, поджогов и других ущербов народ королевства… столь задавлен тальями, десятинами, многими поборами» (29 августа 1412 г.). И вновь за поддержание очередного договора о мире между сеньорами, заключенном в Понтуазе, молился Парламент в общей процессии, идущей в церковь Сент-Шапель (27 июля 1413 г.). Процессии чередовались с угрожающей монотонностью, скорее свидетельствуя о тщетности усилий, чем об их эффективности (23 апреля, 22 мая, 14 июня, 3 августа 1414 г.). Даже в процессии, организованной по случаю избрания нового Папы на Констанцском соборе, в надежде положить конец папской схизме, парламентские чиновники молились «о мире в королевстве» (15 апреля 1418 г.).

После вступления в Париж войск герцога Бургундского летом 1418 г. позиция парламентариев осталась неизменной, хотя наметились и некоторые отличия: Парламент не столь единодушен в порыве участвовать в процессиях, чьи цели также несколько поменялись. Конечно, мольбы о мире остались превалирующими целями этих процессий, однако теперь по-разному этот мир воспринимался (2 декабря, 3 и 18 декабря 1418 г., 18 февраля, 28 апреля, 15 июня, 16 декабря 1419 г.). Возможно, в этом причина изменения: теперь не все чиновники участвуют в них, а только «те, кто хочет» (5 октября 1418 г.). Что стоит за нежеланием других чиновников, секретарь не поясняет. Все же можно предположить, что изменившиеся обстоятельства в стране и Париже были причиной утери единодушия. Так, описывая процессию «ради спасения и сохранения королевства», в которой участвует Парламент, секретарь сообщает, что в церкви Нотр-Дам были вынесены реликвии и святыни, «чтобы возбудить больше набожности… у жителей Парижа и подданных короля» (25 ноября 1418 г.). Возможно, брожения в Париже вынуждали организаторов процессий прибегать к дополнительным мерам воздействия на горожан. Тем разительнее контраст с радостью, охватившей Париж и Парламент при получении известия о договоре между Дофином Карлом и герцогом Бургундским, обещавшим действительно тот мир и единство, о котором на деле молились парламентарии. Как сообщает секретарь, «все жители Парижа обрадовались… сразу же зазвонили колокола в церквах и запели Те Deum laudamus в знак очень большой радости и ликования… и зажгли огни в Париже на улицах» (12, 13, 14 июля 1419 г.). Однако, как известно, надежда на примирение была убита на мосту в Монтеро, и отныне, молясь за «спасение и процветание короля и королевства», все чаще добавляется и молитва за Париж и 272 оставшихся на этом забытом островке былого величия королевства людей[395].