Офсайд (СИ)

— Это глупо, но, кажется, я начинаю тебе завидовать, — призналась она, потягивая через трубочку молочный коктейль: изрядно проголодавшись, они заглянули в кафе и, оплатив заказ, устроились на открытой веранде. Нацу, в этот момент отправивший в рот полную с горкой ложку мороженого, удивлённо поднял брови, решив столь нехитрым способом компенсировать невозможность говорить. — Ты всю жизнь прожил в одном городе и знаешь о нём так много. Словно врос в эту землю. У тебя есть твёрдая почва под ногами, есть место, куда можно вернуться, своеобразная точка отсчёта…

— М-м-м! — прервал её Нацу, мотая головой и жестикулируя, собираясь то ли возразить, то ли согласиться.

Люси благоразумно замолчала: закончить мысль она может и потом, а вот послушать чужие не всегда удаётся — люди порой стесняются или забывают их высказывать.

— На самом деле, родился и вырос я в другом месте — в Нью-Йорке, а сюда мы переехали с отцом три года назад, — справившись с лакомством, заговорил Нацу. — Так что на счёт почвы ты немного ошиблась. Но мне здесь и правда нравится больше.

— Ты сказал — с отцом, а как же мама? — не удержалась от вопроса Люси — для неё родители были неразделимы, и хотя она понимала, что в жизни случалось всякое, всегда до последнего надеялась на лучшее.

— Она умерла. Какое-то неврологическое заболевание с супермудрённым названием, я так и не смог запомнить. Отец тогда едва дождался конца учебного года, схватил меня в охапку и примчался сюда. Нет, ты не подумай, я его не осуждаю, — Нацу рассеянно поколупался ложечкой в креманке, пристально разглядывая возвышавшиеся Эверестом белые шарики мороженого, будто где-то между ними было спрятано невероятное сокровище, которое надлежало найти, пока те не растаяли от жары. — И даже рад переезду, пусть все и говорят, что это бред — менять мегаполис на такое захолустье. А ещё что это похоже на бегство и ничем ему не поможет. Ну, может и так, конечно, мне сложно судить — мы почти не разговариваем с тех пор, как мамы не стало, у меня учёба, у отца работа. Он утверждает, что всё в порядке, просто устает и много работы. Слишком много работы…

Его взгляд заметался по улице, растерянно упёрся в пожарный гидрант на противоположной стороне и обречённо застыл, выдав Нацу с головой: он переживал за отца и не был уверен, что применённая родителем тактика сработает, при этом понимая, что, в сущности, сам никак не способен повлиять на ситуацию. Люси сто раз видела такой же взгляд у мамы, когда та говорила о своей сестре, потерявшей ребёнка на большом сроке — тётя Рут так и не смогла больше забеременеть, а на усыновление они с мужем не решились, посвятив жизнь друг другу и приюту для животных. Плескавшиеся в добрых глазах миссис Хартфилии беспомощность и боль за родного человека передавались и её дочери, и Люси в такие моменты старалась обнять мать и сказать ей что-нибудь ободряющее, тёплое, чтобы разделить её чувства. Но как поддержать Нацу, она не знала: все приличествующие этому случаю слова казались ничего не значащими, равнодушно шуршащими конфетными фантиками, за красивой лицевой стороной которых прячется липкая, пахнущая приторной мятой пустота. Поэтому предпочла молчать, помешивая полосатой трубочкой бледно-розовую молочную пену.

Бренчание велосипедного звонка заставило Нацу вернуться в реальность. Он встрепенулся и, забывшись, потёр лоб, тут же зашипев от боли.

— Зря ты всё же отказываешься от места в команде, — серо-зелёные глаза наполнились живым лукавством, словно не они минуту назад странно поблёскивали в лучах утомлённого сентябрьского солнца. — Сделали бы из тебя диверсанта — засылали бы в другие школы под видом дружеского обмена учащимися, а ты планомерно отправляла бы игроков на больничные койки. Да мы стали бы чемпионами!

— Это жульничество! — не поддалась на провокацию Люси.

— Всё ради победы! — не сдавался Нацу.

— Неужели тебе их не жалко? — решила схитрить «Мисс грозный стик».

— Ни капельки, — показавшиеся из-под верхней губы клыки сделали улыбку устрашающей и одновременно весьма очаровательной — за неё можно было простить всё, даже настроенные в отношении других людей коварные планы. — Теперь как новый капитан команды я должен думать о том, как помочь ей выигрывать. Поэтому нужно разработать особую тайную стратегию с твоим участием и немедленно притворить её в жизнь, пока о твоих выдающихся способностях никто не узнал и не переманил тебя на свою сторону.

— А платить чем будешь? — перешла на подчёркнуто деловой тон Люси.

— Платить? — не понял Нацу. — О чём ты? Речь ведь идёт о твоей школе! Как можно быть такой меркантильной?!

Его лицо, искажённое гримасой священного ужаса, было настолько комичным, что Люси, не выдержав, залилась звонким безудержным смехом. Нацу присоединился к ней мгновение спустя, и они хохотали уже вдвоём, не в силах остановиться.

— Значит, тебя можно поздравить? — вытирая выступившие на глазах слёзы, спросила Люси.