Офсайд

– Ты избил Фрэнки Роланда и Мику Клосава тоже?

Вот дерьмо. Совсем о них забыл.

– Эм… Фрэнки, да, – признал я. – Мику – не совсем.

– Не совсем?

– Я пнул его. – Снова мои плечи приподнялись и опустились. – Только один раз.

– Так вот чем ты занимаешься все время: бьешь людей, когда тебе не нравится, что они говорят?

– Не всегда, – сказал я, немного отойдя от нее. Мне не нравилось это… вот так оправдываться. Я никогда не оправдывался за свои действия. В школе я делал все, что, на хрен, хотел.

– Почему, Томас? Что такого сделал Клинт, чтобы заслужить все это?

– У него был словесный понос, – сказал я. – Как я уже говорил.

– Что именно он сказал?

Что ж, мне не очень хотелось рассказывать ей детали. Я обещал защитить ее от всего этого дерьма и именно это и намеревался сделать.

Когда я не ответил, Николь схватила йогурт с бейглем и проскользнула с подносом к кассе. Я положил бутылку «Gatorade» на ее поднос и хлопнул двадцатку на стойку кассирше. Николь перевела на меня взгляд, убрав свой кошелек назад в сумку, после чего сунула мне в руки «Gatorade» и гордо прошествовала прочь с подносом.

Вообще-то она начинала меня слегка напрягать.

Я пошел за ней к столику и плюхнулся на соседний стул. Она наклонилась вперед и отвернулась от меня. Я тоже наклонился вперед, упершись щекой о руку и глядя на нее сквозь занавес из ее волос.

– Если бы я сказал, что защищал твою честь, это бы изменило что-то?

– Нисколько! – отрезала она. – Ты не можешь делать это просто так, Томас! Не можешь нападать на кого-то просто потому, что они сказали что-то, что тебе не понравилось! Им пришлось разбирать шкафчики, чтобы вызволить его!

– Это и было целью, – сказал я. – Как он извлечет из этого урок, если легко выберется?

– Что? – Она развернулась ко мне с пылающими глазами. – Это так ты преподаешь урок?

– Ты милая, когда злишься, – сказал я.

– Ты был и остаешься полным придурком, – ответила она. – Не думаю, что когда-либо встречала кого-то настолько эгоцентричного и невыносимо эгоистичного.

Я придвинулся к ней поближе, чуть приподнимаясь со своего стула, чтобы приблизиться к ее уху.

– Леди, не оскверняй презреньем этих губок: для поцелуев созданы они⁵¹.

Николь быстро взглянула на меня, и я услышал, как она затаила дыхание – на долю секунды тон ее кожи потемнел – а затем она нахмурилась.

– Думаешь от того, что процитируешь Шекспира, что-то изменится?

– Ну, я же могу надеяться, разве нет?

– Ты неисправим.

Мне пришлось улыбнуться.

– Отчасти, – признал я, пожав плечами.

Взгляд Николь смягчился, и она чуть развернулась ко мне. Мгновение вопросительно смотрела на меня, надкусывая бейгл. Я стащил у нее ложечку для йогурта и стал постукивать ею по краю подноса.

– Так это правда? – вдруг спросила она.

– Что?

– Ты защищал мою честь?

– Возможно.

– Что он сказал? – спросила она, и я увидел боль в ее глазах. Именно то, чего мне хотелось избежать. Я сунул ложку в карман джинсов – собирался положить ее на верхнюю полку в своем шкафчике рядом со второй – потянулся и перекинул ее волосы за плечо.

– Это не важно. Я же сказал, что позабочусь об этом, и так и сделал. Никто не посмеет больше сказать что-либо о тебе, я собираюсь… – На секунду я задумался, перепроверяя правильное ли выбрал слово. – Я собираюсь защитить тебя, – сказал я наконец.

Мгновение она задумчиво смотрела на меня, медленно кивнула, а затем со вздохом облокотилась на свой стул. Я в свою очередь облокотился на свой и передвинул его поближе к ней. Закинул руку на спинку ее стула и максимально откинулся назад, в итоге балансируя на задних ножках.

Может, я и перешел черту, запихнув Клинта в шкафчик. Может, Шекспир бы сказал на это, что я был тем, кто «подражал повадке тигра»⁵². В этом я не был уверен, но по крайней мере в данный момент, похоже, я был прощен.

Так прошел остаток дня, и мы отправились на мою футбольную тренировку. Джереми бил по воротам свободные удары из штрафной площадки, параллельно задавая вопросы о Николь.

– С каких пор ты надираешь задницы из-за цыпочки? – спросил он, ударив в очередной раз по воротам.

Я подпрыгнул и отбил мяч кончиками пальцев, отправив его далеко влево от цели, но вместе с тем приземлившись на левый бок. Я поморщился и заставил себя приподняться на руки и колени.

– Прости, чувак, – сказал он.

– Все в порядке, – ответил я, стараясь контролировать дыхание. – Все не так уж плохо… просто если касаюсь определенной точки, ну ты знаешь?

– Нет, не знаю, – сказал Джереми. – Никто никогда не ломал мне ребра.

– Ребро, – поправил я. – Только одно.

– Как скажешь.

С минуту он смотрел на меня, очищая мяч и бросая его обратно на землю. Я занял позицию прямо по центру ворот и присел, наблюдая за напряжением в его икрах и бедрах… рассчитывая, в какую сторону он двинется… в какую сторону будет бить.

– Ладно, парни, давайте устроим розыгрыш! – выкрикнул тренер Вагнер из-за боковой линии. Все начали выстраиваться в одну линию в центре поля. Я пробежал взглядом по трибунам и заметил, как Николь поднялась по проходу и остановилась у ограждения трибун.