Огарок во тьме. Моя жизнь в науке

В некоторых из моих “взаимных консультаций” я узнал настолько больше нового, чем мой собеседник, что слово “взаимный” нужно отбросить. Больше всего я страшился перед встречей с внушительным умом Стивена Вайнберга, физика, нобелевского лауреата и человека энциклопедических знаний. Надеюсь, мне удалось скрыть свою робость – как во время нашей беседы на камеру, так и во время прекрасного ужина, который он давал в мою честь в своем клубе в Остине – городе, который мне описывали как интеллектуальный оазис Техаса. О некоторых нобелевских лауреатах сразу напрашивается вывод, что им с наградой “подфартило”, говоря попросту (и говоря мягко, по нашей британской привычке). При встрече с профессором Вайнбергом так не кажется – и я надеюсь, вы понимаете, что это тоже мягко говоря. Он – отличный выбор на роль гения мирового масштаба.

Казалось бы, формат “без председателя” должен давать сбои, когда в беседе больше двоих участников, но нам удалось успешно дискутировать в нем вчетвером – на встрече так называемых “Четырех всадников”, которую мой фонд снимал в 2008 году[104] в уставленной книгами вашингтонской квартире Кристофера Хитченса. К нам с Кристофером присоединились Дэн Деннет и Сэм Харрис, и мы отлично справлялись без председателя. Мы пригласили пятой Айаан Хирси Али, но ей пришлось срочно уехать в Нидерланды, где она была депутатом парламента. Так что в итоге нас было четверо, и название “Всадники” закрепилось. Часы беседы за столом пролетели незаметно, ни один из нас не захватывал главенство, и я сильно подозреваю, что председатель почти наверняка испортил бы атмосферу.

Кристофер

Мне нужно что-то сказать о Кристофере Хитченсе, этом герое разума. Я не слишком хорошо его знал. Я не входил в круг его близких друзей с юности, но познакомился с ним, когда вышла книга “Бог не любовь”, и, так как ее часто ставили в один ряд с “Бог как иллюзия”, мы вместе появлялись на разнообразных публичных площадках. Впервые я встретился с ним на дебатах в Лондоне в 2007 году, в Вестминстерском центральном зале, что вмещает более двух тысяч человек, – там же, где проходила уже упомянутая наша встреча со Стивеном Пинкером. На одной стороне были мы с Кристофером и Э. К. Грейлинг, один из моих любимых философов, – мы отстаивали тезис “Без религии все было бы лучше”. Именно участие этих двоих коллег, которыми я восхищался, заставило меня ослабить свою обычную настороженность в отношении формальных дебатов. На другой стороне были антрополог Найджел Спайви, философ Роджер Скрутон и рабби Джулия Нойбергер, которую я уже упоминал. Главное, что запомнилось мне с тех дебатов, – бесподобное “Как вы смеете? Как вы СМЕЕТЕ?” Кристофера. Но это оказалось ложным воспоминанием; впрочем, я должен описать его, потому что синдром ложных воспоминаний должен получить более широкую известность, а также потому, что я однажды рассказывал об этом ложном воспоминании, выступая в Мельбурне с посмертной хвалой Кристоферу.

Я был уверен, что помню реплику Кристофера “Как вы СМЕЕТЕ?” во время выступления рабби Нойбергер. Но было не так. Видеозапись ясно показывает, что эта реплика стала ответом на вопрос из аудитории: слушатель заявлял (стараясь быть хорошим), что он религиозен, хоть и не верит в Бога. Кристофер что-то сказал и во время выступления рабби Нойбергер, но явно что-то другое (на видео слышно нечетко – его микрофон был выключен, – но точно не “Как вы смеете?”). Синдром ложных воспоминаний – это реальная проблема, занимательная и пугающая. Надеюсь, что его примеры показывают студентам юридических факультетов и всем, кому приходится работать с показаниями свидетелей, – но боюсь, что это не так. Показания очевидцев совсем не так надежны, как кажется многим – даже присяжным. Свидетели в суде не только лгут. Они могут и искренне заблуждаться. Впервые я убедился в этом, когда имел удовольствие встретиться с Элизабет Лофтус, харизматичным и храбрым американским психологом: она часто дает показания в защиту людей, которых несправедливо обвинили, например, в растлении малолетних. Иногда она сталкивалась с тем, что проблема усугублялась действиями недобросовестных специалистов, которые намеренно внедряли ложные воспоминания свидетелям, – Элизабет убедила меня, что это пугающе просто, особенно с детьми. Ложное воспоминание о реплике Кристофера мне никто внедрить не старался. Это проделал мой собственный мозг, бессознательно объединивший два подлинных воспоминания[105].