Огарок во тьме. Моя жизнь в науке

Брайсон был (и, несомненно, остается – хотя уже не работает в Королевском институте) светочем технической изобретательности и импровизации. Его вотчиной была обширная мастерская, заваленная полезным мусором – в том числе реквизитом прошлых сезонов лекций (никогда не знаешь, когда что пригодится). Именно его задачей было создавать приспособления и все необходимое для лекций (или руководить их созданием) – причем не только Рождественских лекций, но и пятничных докладов, и многих других. Слегка досадно, что его имя звучит как фамилия, и публика могла бы счесть меня старомодным, услышав, что на лекциях я обращался к нему “Брайсон”. В прежние времена лекторы и вправду обращались к его предшественнику “Коутс”. Услуги Брайсона и его команды (то есть одного молодого человека по имени Бипин) были предоставлены в мое распоряжение, и я должен был как следует подумать и обсудить с Брайсоном и Уильямом и Ричардом, как ими воспользоваться.

Непредвиденной и приятной особенностью Рождественских лекций оказалось то, как одно их упоминание золотым ключом отпирало любую дверь. “Вы хотите позаимствовать у нас орла? Ну, это сложно, я, честно говоря, даже не знаю, как тут помочь, вы же вряд ли вот так рассчитывали, что мы… А, так вы читаете Рождественские лекции в Королевском институте?

Что же вы сразу не сказали! Конечно, так сколько орлов вам понадобится?”

“Вы хотите сделать МРТ мозга? Так, кто ваш лечащий врач? Вас направили в отделение МРТ по государственной страховке? Или вы частный клиент? У вас есть страховка? Вы вообще представляете себе, сколько стоит МРТ и какие у нас очереди? А, вы читаете Рождественские лекции? Так, ну это совсем другое дело, я припишу вас к одному исследованию, никаких вопросов не будет. Сможете приехать в рентгеновское отделение к обеду во вторник?”

Одним лишь упоминанием Рождественских лекций мне удалось одолжить электронный микроскоп (большой, тяжелый, с доставкой за счет хозяина), полную систему виртуальной реальности (владельцы которой взвалили на себя невероятный труд запрограммировать в нее модель лекционного зала Королевского института), сову, орла, многократно увеличенную диаграмму прохождения тока в компьютерной микросхеме, живого младенца и японского робота, умевшего дергаными прыжками взбираться по стенам, словно крупная, тяжело шипящая ящерица.

Общим названием для цикла из пяти лекций я выбрал “Вырастая во Вселенной”. Я имел в виду “вырастание” в трех смыслах: во-первых, эволюционное – рост жизни на нашей планете; во-вторых, историческое – рост человечества из суеверий к научному постижению действительности; и в-третьих, рост знания у каждого отдельного человека от детства к взрослому возрасту. Эти три темы красной нитью проходили сквозь все пять часовых лекций, которые были озаглавлены:

“Пробуждаясь во Вселенной”

“Спроектированные и псевдоспроектированные объекты”

“Восхождение на гору Невероятности”

“Ультрафиолетовый сад”

“Происхождение цели”

Первая лекция была типичной для Рождественских лекций Королевского института по количеству и разнообразию демонстраций. Чтобы показать масштабы экспоненциального роста популяции в гипотетических условиях изобилия пищи и отсутствия ограничений, я сравнил его со сгибанием листа бумаги. Каждый раз, складывая лист бумаги пополам, мы удваиваем его толщину. Сложив его еще раз, получаем бумагу вчетверо толще исходной. Дальнейшие складывания увеличивают толщину, пока мы не дойдем до шестого раза, толщиной в шестьдесят четыре страницы. Независимо от размера исходного листа бумаги, ее обычно не удается сложить больше шести раз – получившаяся пачка уже слишком толстая, чтобы сложить ее снова, а ее площадь слишком мала. Но если бы нам каким-то чудом удалось продолжать складывать, хотя бы пятьдесят раз, толщина бумаги достигла бы орбиты Марса. Поскольку дело происходило на Рождественских лекциях, недостаточно было просто привести вычисления. Пришлось выкатить огромный лист бумаги и вызвать пару детей помочь его складывать – всего лишь до шестидесятистраничной толщины, где под общий смех им пришлось сдаться. Наверное, это неплохой способ проиллюстрировать экспоненциальный рост, но, готовясь к Рождественским лекциям, я иногда тревожился, не будет ли сравнение запутывать, вместо того чтобы прояснять исходное понятие.

В первой лекции также демонстрировалось то, что можно назвать верой в научный метод. К высокому потолку лекционного амфитеатра Королевского института Брайсон подвесил на тросе пушечное ядро. Я встал навытяжку у стены, держа ядро прямо перед носом, а затем выпустил его. Тут важно соблюдать осторожность и нечаянно не подтолкнуть ядро; а вот если просто отпустить его на волю тяготения, законы физики гарантируют, что, подлетая обратно, оно остановится чуть раньше и не успеет сломать вам нос. И все же требуется некоторая толика силы воли, чтобы не вздрогнуть, когда на тебя надвигается черный железный шар.