Огенная Лисица и Чёрный дракон

После первых пышных тостов, напряжение первых минут застолья плавно перекатилось в обычную беседу. На дальнем конце стола, где сидела Мэриетта, ветры наперебой рассказывали ей о своих подвигах. Она, распахнув глаза, восхищенно внимала им. У нас внимание к себе привлек Эол, рассказывая о своих злоключениях в Очарованном лесу. Энлиль сидел надувшийся и злой, не спуская глаз с Огненной Лисицы.

Улучив момент, я накрыл ладонью руку Снежки, призывая к откровенности, и завел разговор о ее жизни в Светлом лесу. Она с радостью откликнулась, и начала рассказ. Так я узнал о ее путешествии с Мэриеттой, о том, как на них напали разбойники, как она спряталась среди берез и ничего не видела. А потом ей рассказала хозяйка, что эти мужики с безумными глазами сами бросились к стражам ветров, прося защитить их от пантер. Хотя, в том лесу они, отродясь, не водились, по словам хозяйки. Рассказала и о том, как благодарная женщина, решив отблагодарить Мэриетту за то, что она спасла ее мужа от смерти, толкнула ее к Владыке неба, чтобы та попросила у него денег на дорогу, и что подруга упала, а Повелитель обошел ее и припал к руке Снежки. А Мэриетта обиделась и убежала. Что ее искали полдня, а когда нашли, ее глаза были красными от слез.

— И еще, — прибавила Снежка, — она странная, Дар! Вот сейчас, смотри, смелая и общительная! А как останется одна, обнимет свои коленки руками, и грустит, а в последнее время часто плачет. И тогда я чувствую себя намного старше ее, так и хочется подойти, и погладить по голове. Только она не позволяет. Она мне нравится, но с ней трудно.

Я внимательно слушал Снежку, поддакивая и успокаивая, но еще и прислушивался к рассказу Эола, который так вошёл в раж, что уже забыл все, что обещал мне.

— А еще, я по секрету могу сказать вам, кто отец Мэриетты, вы не поверите… — напыжился болтун.

— Энлиль, заткни своего братца, иначе он наделает бед, — толкнул я друга.

Владыка неба ударил кулаком по столу: — Хватит!

Все вздрогнули. Разговоры затихли, повисла тишина. Поняв, что он несколько переборщил с эмоциями, Энлиль, стараясь быть веселым, громко произнес: — Думаю, хватит пустых разговоров. Пришло время танцев! Атель убирай столы. Мэриетта, ты не очень устала? Можно тебя попросить станцевать нам. Порадуй своим искусством.

Глаза Огненной Лисицы горели зеленым цветом:

— С удовольствием, — ответила она, — вы все только и говорите о том, как мы танцевали с Даром в Кантине. И если Повелитель драконов соизволит встать со мной в пару, я с удовольствием повторю этот танец.

— Что она задумала? Мне только этого не хватало, — пронеслось у меня в голове, но отступать было нельзя. Я согласился.

Все встали из-за стола, и он тут же исчез. Огромный зал приемов, находился в башне, и вдоль всего периметра стояли скамьи, на них и расположились ветры. Энлиль сел в свое кресло, он был мрачнее тучи. Думаю, он никак не ожидал такого ответа от Мэриетты, напротив, надеялся, что она откажется, сославшись на усталость и головную боль. И тогда бы он, как сердобольный хозяин, усадил бы ее рядом с собой, и попросил своих танцоров станцевать для нее, чтобы иметь возможность завладеть ее вниманием.

На подиум вышли музыканты. Мэриетта встала посреди зала, гордо подняв голову. Заиграла музыка. Я пошёл по кругу. Встретившись с манящими глазами девчонки, только улыбнулся. — Не выйдет, дорогая, — решил я. На этот раз я держал себя в руках, и не позволю себе расслабиться. И не пройдя круг полностью, направился к ней. Она скользнула мне за спину, резко обернулся, но, ожидая этого, она сама встала ко мне спиной. Отбивая такт каблуками, мы кружились с ней как воины на плацу. Ее холодный и обиженный взгляд, встретившись с моим, отскакивал звуками удара клинка о клинок, а может быть, это звенели ее браслеты. Несколько раз я применил не танцевальный прием, а военный, когда нужно было обезоружить противника, наступающего на тебя с мечом. Но, она была равным противником, и отвечала мне тем же. И опять, как тогда в Кантине странная тишина. Будто не было здесь никого кроме нас. А она завлекала с каким-то отчаянием, и в тоже время внутренним страхом. Будто решившись на опасный эксперимент, который может лишить ее жизни, она все равно воплощала его в жизнь. Я не понимал, что она задумала, но твердо был уверен в том, что главное — не поддаться ей. Выстоять, чтобы это мне не стоило.