Огигия (СИ)

Флинт усмехнулся и, все так же глядя Элеонор в глаза, медленно провел языком по ее животу, двигаясь от лобка, покрытого светлыми жёсткими волосами, к впадине пупка. Его ладони тем временем поглаживали округлые бедра, покрытые едва ощутимым пушком, подбираясь все ближе к манящей промежности. Когда его пальцы скользнули меж влажных складок, нащупывая отзывчивый бугорок, Элеонор не сдержала стона и чуть отставила одну ногу, открывая более свободный доступ. Флинт тут же воспользовался этим и заменил палец языком, пробуя на вкус ее солоноватые соки. Крепко сжав упругие ягодицы, он удерживал Элеонор от падения, хотя понимал, что ещё немного – и он сам с удовольствием повалит ее прямо на песок.

– Пожалуйста… – умоляющие нотки в ее голосе доконали Флинта.

Поднявшись с колен, он увлек Элеонор в глубокий поцелуй и, не отрываясь от ее губ, потащил за собой к лодке. Из нее Флинт извлёк сухое платье и быстрым движением бросил его на песок.

– Надеюсь… – он с сомнением глянул на Элеонор.

– К черту платье, – нетерпеливо рыкнула она и, опустившись на импровизированное ложе, потянула Флинта на себя.

Он целовал Элеонор в губы и шею, играл языком с ее сосками, вызывая такие стоны, каких на его памяти не издавала ни одна женщина. Лаская ее, Флинт снова подумал, что понимает Вейна – когда под тобой выгибается от удовольствия такая женщина, немудрено потерять голову. И он сам чуть было не потерял ее, когда Элеонор своими проворными пальчиками пробралась к ремню его брюк, а затем, уничтожив преграду, обхватила изнывающий от желания член. Вздрогнув, Флинт замер, отдаваясь ощущениям – слишком сладко, слишком горячо… Проведя языком по ее губам, он окончательно – судорожным, нетерпеливым движением – избавился от остатков одежды, подхватил Элеонор под колени и плавно вошел в нее. От влажной тесноты у него потемнело в глазах.

Поначалу Флинт двигался медленно и осторожно, легко касаясь губами открытой поцелуям шеи, – и это давалось ему с трудом, потому что хотелось врываться в Элеонор быстрыми рваными толчками, так, чтобы кружилась голова и не хватало воздуха. И когда она начала подаваться ему навстречу, поднимая бедра в такт движениям, Флинт воспринял это как сигнал и ускорился. Он входил в Элеонор до упора, а она стонала, цепляясь пальцами за его волосы, впиваясь ногтями в его плечи и спину, обвивая ногами его бедра – казалось, она обезумела от похоти, которая превращала их в эти минуты в единое целое. Флинт был близок к тому, чтобы кончить, но, глядя в искаженное удовольствием лицо Элеонор, понимал, что не хочет быть первым. Просунув руку между их телами, влажными уже от пота, а не от океанской воды, Флинт несколькими движениями пальцев довел Элеонор до пика: услышав ее громкий гортанный полустон-полукрик, почувствовав, как вокруг его члена тугим кольцом сокращаются мышцы, он сделал еще несколько рывков и, едва успев выйти, излился на ее живот.

Дрожа от пережитого удовольствия, Флинт обессиленно опустился рядом с Элеонор. Она лежала на спине, рассеянно размазывая по животу его семя, и затуманенными глазами смотрела в небо, которое из розово-голубого с золотом стало огненно-рыжим. Вокруг гремела оглушительная тишина, которая после какофонии стонов казалась до ужаса неестественной.

– Я в вас не ошиблась, – улыбнувшись, произнесла Элеонор и повернула лицо к Флинту.

Подперев подбородок рукой, он задумчиво смотрел на нее из-под ресниц.

– Вы не ошиблись в том, что я – не джентльмен, или в том, что случившаяся между нами неожиданность была неизбежной, а, значит, довольно ожидаемой?

– Кажется, до того, как стать пиратом, вы по меньшей мере посещали курсы ораторского мастерства, – рассмеялась Элеонор.

Флинт усмехнулся и обвел пальцем аккуратный розовый сосок. Не удержавшись, он наклонился, легко коснулся его губами и с удовольствием отметил, как тот затвердел. Впереди была долгая тропическая ночь.