Огюст Бланки

Гуляющие в этот солнечный воскресный день смотрят на них со страхом и удивлением: они ничего не понимают. Пруссаки? Но они еще далеко от Парижа. А эти странные люди во главе с маленьким старичком ведут себя совершенно непонятно. На всякий случай прохожие стараются держаться подальше. Никто, ни один человек не присоединился к восставшим бланкистам. Но никто и не оказывает им никакого сопротивления. Так они беспрепятственно, тщетно выкрикивая на ходу свои призывы, проходят два километра. Они уже прошли через Бельвиль и находятся на самой окраине Парижа. Совершенно ясно, что все провалилось. Положение глупое и трагическое. Бланки останавливается и говорит окружающим его друзьям:

— Наше дело проиграно. Мы не получили ружей, и, как видите, никто к нам не присоединился. А без народа мы бессильны что-либо сделать. Через десять минут нам придется увидеть винтовки, против которых наши револьверы — это ничто. Надо разойтись. Дорога свободна. Никто не помешает нашему отступлению. Прячьте свое оружие и расходитесь.

Никто не возражает Бланки. Молчат те, кто больше всего доказывал ему два дня, что народ созрел и достаточно одного призыва, чтобы все поднялись. Сказать, что произошло повторение 12 мая 1839 года нельзя. Сегодня все произошло иначе, в других условиях и обстоятельствах. Тем более непростительно трагикомическое фиаско этой конкретной попытки бланкистской заговорщической тактики. Спустя месяц Бланки будет писать об участниках дела Ла Виллет: «Они, без сомнения, ошиблись. Час еще не пробил, надо уметь угадывать его приближение, и в вопросах столь грозных всякая оплошность, всякая ошибка в расчете влекут за собой тяжелую ответственность… На сей раз ошибка оказалась, к счастью, простым инцидентом, вскоре исчезнувшим в вихре событий».

Но до этих событий пройдет еще достаточно времени, чтобы злосчастное дело Ла Виллет вызвало серьезные последствия. Отряд полиции прибыл к казарме, когда там уже не было ни одного бланкиста. Стали хватать первых попавшихся прохожих. Арестовали около восьмидесяти человек, не имевших никакого отношения к делу. Нескольких из них опознали как участников нападения, и военный суд приговорил их к смертной казни. Ведь действовали жестокие правила осадного положения. А затем схватили двух настоящих участников покушения: Эда и Бридо. Им вынесли тот же приговор — смертная казнь. Случилось так, что обстановка войны, опасность иностранного вторжения в столицу создавали атмосферу, в которой правдоподобно прозвучала версия, объявленная главой правительства графом Паликао: «Злоумышленники — агенты Бисмарка».

Бланки в это время скрывается у друзей в Париже, меняя свои убежища и переживая очередную неудачу. Арест и осуждение на смертную казнь двух бланкистов выводят его из оцепенения. Он подает мысль добиться хотя бы отсрочки приведения приговора в исполнение. Ведь дела шли так, что Империя могла рухнуть с часу на час. Бланкисты устраивают выступления в защиту осужденных — знаменитого историка Жюля Мишле и писательницы Жорж Санд. Но реальный эффект дает разговор бланкиста Артура Ранка с министром Дювернуа.

— Послушайте, — говорит ему Ранк, — с вами нет необходимости сентиментальничать. Вы человек проницательный и не должны забывать о том, что, может быть, через две недели Империя падет… Подумайте о завтрашнем дне. Если эта кровь прольется, то прольется и другая… И никто не сможет тогда помешать репрессиям… Подумайте.

— Вы правы, — отвечал министр, — скажите вашим друзьям, я устрою это дело.

Казнь отложили, и 2 сентября Ранк получил записку от Бланки: «Если бы Вы только знали, как я счастлив, что наши дорогие юные друзья спасены. Сердечное Вам спасибо от Старика». Так закончилось дело Ла Виллет. Сразу после этого действительно поднялся вихрь событий.

3 сентября 1870 года в Париже стало известно о катастрофе под Седаном. Французская армия в 120 тысяч человек с огромным количеством оружия была окружена пруссаками и сдалась в плен. Единственное утешение для Бланки состояло в том, что и сам император Наполеон III оказался в плену. В тот же день вечером на квартире бланкиста Пиля в предместье Сен-Дени собрались бланкисты. Бланки горел нетерпением исправить неудачу 14 августа новыми энергичными усилиями. Он потребовал, чтобы его сторонники обошли рабочие кварталы и подготовили к следующему дню манифестацию, которую следовало превратить в революцию. Но речь не шла о социальной революции. Перед лицом врага Бланки считал это вредным. Не случайно на совещание пригласили Делеклюза, лидера левых революционных республиканцев. Все согласились, что гражданская война в момент, когда пруссаки идут на Париж, резко ослабила бы оборону и играла бы на руку внешнему врагу. Решили действовать вместе с левыми депутатами Законодательного корпуса, добиваясь от них мирными средствами провозглашения республики.