Огюст Бланки

Один из сторонников Бланки заявил, обращаясь к противникам: «Вы — Версаль, а мы — Коммуна!» Так оно и было. И Коммуна победила! Бланки получил 6801 голос, Лавертюжон — 5330. «Новая партия громко возвестила о своем вступлении в жизнь», — писала газета «Репюблик франсез». Казалось бы, в соответствии с законом Бланки должен быть немедленно освобожден. Но правительство, президент, буржуазное большинство в палате не хотят признать свое поражение и нагло нарушают закон. 27 мая в парламенте происходят дебаты, и реакция делает все, чтобы объявить результаты выборов недействительными и оставить Бланки в тюрьме. Казалось, ожил призрак умершего два года назад Тьера, палача Коммуны. Но это была жалкая и тщетная попытка остановить эволюцию всей страны, которая шла влево. Дело Бланки уже приобрело характер не частного случая; оно служило отражением окончательного поражения монархистов и торжества республиканского строя. Властям пришлось волей-неволей сделать вывод из итогов выборов в Бордо. 10 июня президент подписывает декрет о помиловании Бланки. Почти одновременно принимаются и другие исторические решения. Париж вновь становится столицей Франции, «Марсельеза» объявляется государственным гимном, день 14 июля будет отныне национальным праздником…

Как только разгорелась борьба за Бланки, это немедленно сказалось на его здоровье. Человек, которого уже собирались хоронить, сразу ожил. Сначала тюремщики услышали из камеры дробный деревянный стук, от которого они уже отвыкли. Старик начал ходить! В своих привычных деревянных сабо он прогуливается по своему довольно просторному помещению. Он уже сам колет дрова и готовит обед на своей печке. Каждое письмо, каждое свидание с сестрами, каждый номер газеты приносят ему вести о французских политических делах. С проницательностью умудренного опытом и годами политика он видит, куда идет Франция, и он ожидает свободы. В предвидении этого уже полмесяца в гостинице напротив тюрьмы живет семидесятисемилетняя сестра Бланки мадам Барелье. В 10 часов вечера 10 июня в ее дверь неожиданно постучали. На пороге стоял стражник из тюрьмы, который с необычной любезностью просил мадам срочно пожаловать к начальнику тюрьмы, получившему важное сообщение. Старушка задрожала от радости и с бьющимся сердцем побежала в тюрьму. Здесь ей сообщили, что получен министерский приказ немедленно освободить Бланки. Потом ее ведут в камеру к брату. Он уже собрался в путь. Сам начальник тюрьмы провожает стариков на вокзал к поезду, отправлявшемуся в три часа ночи в Париж. Никогда еще Бланки с таким удовольствием не прощался со своими тюремщиками. А власть не дремлет. К министру внутренних дел уже полетела телеграмма: «Срочно. Шифром. Бланки отбыл из Клерво в 3 часа ночи. Прибудет в Париж в 10 часов. Никаких инцидентов не произошло». Отныне каждый шаг Бланки будет зафиксирован в подобного рода документах, в изобилии имеющихся в архивах.

Поезд привез Бланки в Париж с некоторым опозданием, без десяти минут одиннадцать. С вокзала отправились на улицу Риволи в квартиру доктора Лакамбра, женатого на племяннице Бланки. Затем он отправился на бульвар Монпарнас, где жила его сестра мадам Антуан, а к вечеру он пошел к другой сестре, мадам Барелье, у которой и остался ночевать. На другое утро там он и встретился с Жоржем Клемансо, депутатом от Монмартра, который так горячо боролся за свободу Бланки. Эта борьба будет эффектным эпизодом в его карьере, которая со временем приобретет грандиозные масштабы, но в корне изменится по существу. Он принял также Эмиля Готье, руководившего его избирательной кампанией в Бордо. Позже придет Габриель Девиль. В своей статье он первый предложил выдвинуть кандидатуру Бланки на выборах, чтобы вырвать его из тюрьмы. Бланки сбрил бороду к удивлению Девиля, который посоветовал снова отпустить ее. По его мнению, без бороды Бланки не был похож на себя. Бланки послушался, и вскоре он снова станет бородатым. Бланки пробудет две недели в Париже. Встречаясь с политическими друзьями, Бланки часто заводил речь о том, кто должен быть вождем левых, и заключал, что, вероятнее всего, им окажется Клемансо. В свободное от новых встреч время Бланки ходит прогуляться в Ботанический сад, чтобы обдумать поток неожиданных впечатлений.

Его заваливают письмами, и он не успевает отвечать всем. Бывший коммунар и писатель Жюль Валлес просит разрешения опубликовать в еженедельнике «Ла Рю» рукописи Бланки, которые находились у доктора Ватто. Но Бланки отказывает, поскольку не очень доверяет издателю. Вообще, он узнает много нового о людях и событиях недавнего прошлого, особенно о Коммуне. Но больше всего разговоров о настоящем и будущем. Пьер Дени утверждает, что только Бланки способен перегруппировать революционные силы, когда общественное мнение отворачивается от республики, оказавшейся «смешной имитацией империи». Бланки пока не принимает никаких серьезных решений; слишком новым, неожиданным является многое, с чем он теперь столкнулся.