Огюст Ренуар

«Мне нравилось жить среди виноградарей, потому что они щедры». Они даже беззаботны. Они не жертвуют ничем во имя крестьянского скопидомства. Весь год они без устали работают. Летом восход солнца застает их в виноградниках, а расположены они не близко. Тер-а-По расположен почти в четырех километрах от деревни. Козий Холм начинается за жандармерией, но простирается вплоть до Фонтетт. Эта деревня славится великолепным сыром и историей мадам де Ламот с ожерельем королевы^[163]. Ее замок еще сохранился. Упомяну виноградник Сарман с неиссякающим круглый год родником, и Шармронд, откуда открывается панорама всей долины Сены, с огромной статуей богоматери, покровительству которой вверены поля Гийе. Вернувшись с работы, виноделы любят вкусно поесть. Вырученные деньги они тратят. Покупают одежду из лучшего сукна и заказывают папаше Руайе великолепный надгробный памятник. Отпетые безбожники, они тем не менее выстроили внушительную церковь из тесаного камня, впрочем, довольно уродливую. Ренуар предпочитал маленькую церковку в Верпийер, за три километра. Романские окна и гладкие стены придают ей благородную простоту. Некогда перед входом стоял огромный вяз, посаженный Жанной д’Арк, когда она, направляясь из Лотарингии в Шинон на свидание с королем, чтобы убедить его изгнать англичан, проезжала мимо этих мест. Она ночевала в монастыре Валь-де-Дам. Вяз срубили, воспоминание о монастыре теряется во мраке веков. Но сохранился «источник». Вода выходит из-под земли в сводчатом подземелье и так прозрачна, что ее не видно. Путники, желая утолить жажду, вдруг оказываются в воде. Во времена моего отца там стояли три деревянные статуи: Девы, святого Иосифа и святого Тенезия. Старики уверяли, что они произносили такие речи: «Слышу звук, слышу звук», — говорит святая Дева. — «Кто виноват, кто виноват?» — спрашивает святой Иосиф. — «Один из нас, один из нас», — отвечает святой Генезий.

Как и везде, в Эссуа охотно пользуются ходячими выражениями. Так, после полудня соседи, встретившись на улице, всерьез спрашивают: «Так ты что, проснулся?» или «Ты уже встал?» Человек преотлично знает, что его собеседник давно проснулся и встал, раз он на улице, но после такого обмена учтивостями люди чувствуют себя менее одинокими в безбрежном мире. Ренуар попросту говорил «здравствуйте», ничего не прибавляя. И кругом важно повторяли: «Ему нечего сказать, вот он и молчит», намекая этим на то, что мысли его слишком замысловаты, чтобы их можно было выразить обыкновенными словами. После этого посещения Эссуа мои родители приехали туда снова только через несколько лет. Если бы Габриэль не переселилась к нам после моего рождения, она бы осталась у родителей в Верпийер и никогда бы больше не увидела Ренуара. «Но я бы не забыла этого странного человека, который писал картины».

Перехожу к несчастному случаю. У нашего кузена Поля Паризо был магазин у Тернских ворот, в котором он продавал, собирал и даже изготовлял велосипеды. Когда он приезжал к нам, мы все любовались его сверкающим бесшумным велосипедом. Он поднимал его одной рукой, чтобы продемонстрировать легкость, а другой нажимал на педаль, превращая заднее колесо в сверкающий круг. Отец старался удержать меня, опасаясь, что я захочу прикоснуться к этому волшебному кругу. «Недолго остаться без пальцев».

Приезжали на велосипедах и молодые художники, которые навещали Ренуара в Эссуа: Альбер Андре^[164] и его жена Малек, д’Эспанья^[165], Матисс^[166], Руссель^[167], Абель Февр, завзятый велосипедист, супруги Вальта разъезжали на тандеме. Я припоминаю картину, написанную, несомненно, в Эссуа, где Вальта^[168] в коротких штанах сидит в траве рядом с молодой женщиной, возможно, парижской портнихой Жоржетт Пижо, часто позировавшей Ренуару. Эссуайские парни тоже завели велосипеды; иные возвращались на них со своих виноградников. Отправляясь туда, они толкали в гору велосипед с привязанными к раме инструментами. Местность походила на чашу; виноградники покрывают крутые склоны у вершины пригорков. Кончилось тем, что отец поступил, как остальные, и выписал себе велосипед от кузена Паризо. Ездить его выучил Абель Февр. Из-за громоздкости снаряжения Ренуар никогда не пользовался велосипедом, когда отправлялся писать. Но он находил его удобным для поисков мотива, который он набрасывал в блокноте несколькими штрихами карандаша.

В 1897 году мы поселились в окончательно устроенном доме. Мастерская была оборудована чуть позже, после покупки соседнего дома. И только в 1905 году матери пришло в голову сделать мастерскую в саду, которую Ренуар нашел отличной.

Там отец пробовал лепить — «мыслишка, которая все не давала мне покоя», — с уроженцем Эссуа, скульптором Морелем, тогда еще очень молодым. Сад представлял собой виноградник с несколькими плодовыми деревьями.