Оглашенные

Может, действительно, они все там наверху договорились?!

Виски уже разлилось живительным теплом по телу, вымыло телевизионную муть из мозгов. Стало все равно. А дядя не унимается.

– И вообще, вот я не понимаю, что вам всем старичок плохого сделал? – При этих словах дядя сладко потягивается в кресле, проводит ладонью по своим кошачьим усам. – Старичок и так в маразме, совсем безобидный. Ну, приедет. Уедет. Что изменится?

– Кстати, если даже и не приедет, все равно интеграция Украины в Европу состоится. Что бы там ни кричали оболтусы, вроде тебя.

Я начинаю что-то лепетать про унию, шестнадцатый-семнадцатый век, про то, сколько крови православной на Украине католиками было пролито.

– Шестнадцатый век! – хохочет дядя и гладит себя по упитанному животу, – семнадцатый век! Да ты еще Александра Невского вспомни. Ну, вы все фантазеры. Где вы живете? На какой планете?

– Вадим, надо жить здесь и сейчас, здесь и сейчас! В этом времени, в этой реальности. Ну, вы, короче… как дети, блин. И пока будете детьми, вас все, кому не лень, будут использовать для своих грязных политических делишек.

Дядя разливает остатки виски.

– Лучше бы ты на программиста выучился, – говорит дядя. – Сейчас бы нормальные бабки имел. А так, работы серьезной нет, времени свободного уйма, вот и носит тебя по всяким митингам и крестным ходам. И вообще, я не понимаю, что общего у церкви с политикой?

– Я сам не понимаю, – отвечаю я. – Только крестный ход – это не митинг. Это совсем другое. Это молитвенное взывание к Богу. И я ничуть не жалею, что принял участие. Пусть я плохой православный, но я верю в Бога. Я знаю, что есть Бог, есть Его Пресвятая Матерь и они так же реальны… вот как Вы сейчас передо мной!

– Да, – задумчиво протягивает дядя, – может, и есть, кто это отрицает. А тебе с такими мыслями в монахи пора. Все ж лучше, чем болтаться без дела?

– Может быть. Я подумаю…

Спал беспокойно. Снилась колонна крестного хода, и я в этой колонне. А вокруг меня какие-то старушки и бомжи. Я верчу головой, ищу наших, но наших нет. Ни Михаила, ни Олега, никого. И мы поначалу куда-то идем, а потом выясняется, что никуда мы не идем, мы ходим по кругу и все время здороваемся за руку с Симоненко.

Я начинаю спрашивать, почему мы все по кругу ходим, почему не идем к Софийскому Собору. А мне кто-то отвечает, что это только кажется, будто мы по кругу ходим, а на самом деле мы не по кругу ходим, мы жизнь проживаем, как она есть, в настоящем. Здесь и сейчас. Здесь и сейчас… 

Тамплиеры