Оглашенные

Постулат предложил Михаил. Что тут началось – гофмаршал стучал своей палкой об пол, Лера Матвеевна едва не визжала от возмущения, ее перекрывал грохочущий бас Санчо Пансы. При этом все они были как бы не против Церкви, как таковой. Но зачем тащить Церковь в политику! Зачем?!

Дальше шел разнобой предложений: Лера Матвеевна предлагала сосредоточиться на защите русского языка, Санчо Панса собирался на манер большевиков создавать какие-то тайные конспиративные «пятерочки» в каждом городе, в каждом районе. Гофмаршал кричал, что Церковь заражена жидовским духом, что это вообще жиды все христианство придумали, поэтому надо изучать программу генерала Петрова. Так, как она изложена у него в «Богодержавии». И эту программу распространять среди населения. Чтобы все знали о жидовском заговоре, все!..

– Русский язык! – Вопила Лера Матвеевна.

– Конспиративные пятерочки! – Грохотал Санчо Панса.

– Программа генерала Петрова! – Ревел гофмаршал и стучал своей палкой…

Поднялся невообразимый шум и гам. Наконец, Нефедов не выдержал и, простучав ручкой об стол, рявкнул, как на плацу перед полком:

– Тихо!

И вмиг все стихло.

– Ничего не вижу плохого в православии, – устало сказал Нефедов. – В церкви я мало что понимаю, но раз православие сформировало государственность, в этом что-то есть. – Нефедов чуть помолчал и добавил, с укоризной посмотрев на Санчо Пансу так, что прапорщик втянул голову в плечи. – Когда год назад я свою маму хоронил, ее, кстати, православный поп отпевал. Мне очень понравилось. Был в этом какой-то особый смысл.

– Да мы ж ничего, не против, – виновато сказал Санчо Панса, – просто непривычно как-то: церковь и политика. Какой-то папизм.

– Вот-вот, – подержал прапорщика гофмаршал, – только не папизм, а сионизм.

Тут вскочил яростный Михаил:

– Какой папизм, какой сионизм! Думайте, что говорите. Речь же идет не об участии церкви в политике, а о фундаменте, о фундаменте, понимаете. Что объединило русских в единую нацию: православие, церковь, единая вера. Не Ленин же ваш объединил со своей классовой борьбой!

– Ты Ленина не трогай! – не сдержался Санчо Панса и свирепо покраснел.

– В честь чего это Ленина твоего не трогать, – навис над прапорщиком гофмаршал. – Этого могильщика России!..

– Тихо! – Снова рявкнул Нефедов, и все опять стихло. – Да, – задумчиво сказал полковник в отставке, – хороший у нас, единодушный разнобой получается. Но раз мы все единогласно за Россию, никуда нам не деться, надо договариваться. Причем в самые сжатые сроки.