Оглашенные

– Через легкие, говоришь?.. Через ВСЁ!! А что ты вдыхаешь? Это ты полагаешь, что воздух… А я говорю тебе, не в легких обогащается кровь, а в сердце. И с этим обогащением поступает она сюда. – И он с презрением постучал по лбу. – В самое общее, в самое отхожее наше место. Котелок у каждого есть как вещь. Голова и яйца – это у нас снаружи, сердце же есть внутри! Оно заточено2 в нас, как в тюрьму. Оттого мысли у всех одни, а сердца одиноки. Космические аппараты, пролетающие тьму плоти… Сердца разлучены, а не мысли. Мысль есть самая поверхностная вещь, и она никогда не коснется сути. Мозг не поет и не пляшет, он не плачет и не радуется, этот студень. Что мы носимся с этой миской каши? Это именно мозг ни разу не пожалел сердца, самодовольно полагая, что оно ему служит. Все, видите ли, ему подчинено, значит, все его и обслуживает. А потом, раз все его обслуживает, значит, все ему и подвластно. А потом, раз все ему подвластно, значит, он все может. А раз он все может, давай, говорит, сделаем искусственное сердце! Построили министерство, размером с Белый дом: ведомство правого желудочка, департамент левого предсердия… Подключили к нему умирающего человека: давай, говорят, живи! А я: не хочу! Сердится мозг на человека: чего, мол, не хочешь? мы же всем тебя обеспечили, снабжение по высшему разряду, что, тебе мало? Сердца, говоришь, не хватает?.. Занялись усовершенствованием: по линии перераспределения функций отделов и сокращения штатов. Значительно продвинулись: вместо микрорайона сердце разместилось в одном квартале – тут пришел совсем умный человек, обвинил докторов, не без оснований, в тупости. Архаики вы, говорит. Зачем, говорит, вы природу пытаетесь копировать – никогда это у вас не получится; давайте исходить из чисто технических параметров. Поймали для начала теленка; вставили ему электромоторчик… Знаешь, он – жил! Кровь нормально циркулировала. Снабжала всем что положено. И знаешь, чего не хватило? Остановки! Кровь снабжала, но не оповещала о жизни и смерти. У теленка не было пульса! Счет времени был потерян. Теленок сдох, а не умер. Ибо каждый удар его… Вот битва! Боже! за что ты бьешься?.. Господи! – воскликнул он. – Как же ВСЕ хорошо!

– Что хорошего? – изумился я, снова увидев танки.

– А погодка. Праздник. Преображение как-никак.

– «Шестое августа по-старому…» А я и забыл!

– Ты что, не церковничаешь больше?

– А я и не церковничал!.. – обиделся я.

– А я сегодня, первое дело, к храму побежал…

– Ты?

– Там у сторожа похмелиться можно. Смотрю, кровать…

– Ты – вечен! Ты – Феникс! Слава богу… И ты, конечно, знаешь, что будет?

– Что будет… А ни… не будет! Слава Богу и будет. Великий Праздник.

– Я не о том… Я о них…

– Эти-то? – Он даже не посмотрел на танки. – Металлолом. Да ты не на них – ты туда взгляни!

И ложечкой, которой помешивал чифирок, не глядя, он ткнул куда-то вверх.

Сначала мне показалось… Но потом: нет, думаю… Я еще раз посмотрел вниз, на танки, а потом вверх, на небо. Нет, не может быть! Однако…

И видел я воинство в воздухе…

Опершись на раскаленные добела копья, как на лопаты, в ватниках на белые крылья, в небе подремывали ангелы. Их обрусевшие дюреровские лица были просторны, как поля, иссеченные молниями и разглаженные необсуждаемостью ратного труда. Их набрякшие кулаки молотобойцев, выкованные вместе с оружием, внушали доверие, как и лица… Легко стало мне на душе, нетрудно: это их ногти проросли сквозь кисти, это их приковали веригами за облака, это к их крыльям пристал, как куриный помет, небесный мусор русских деревень, прикидываясь патиной: избы, заборы, проселки, колодцы, развалины храмов и тракторов… Сон ангелов был тяжел и чуток, как их крылья. Они вздрагивали и всхрапывали, как кони, и наш костерок тогда слегка колыхался от их дыхания, а дымок вытягивался к ним, и тогда казалось, что это ангелы пахнут пожаром своей неустанной битвы. Боже, как же Ты терпим к нам и суров к ним!

– Господи, помоги им!

– Вот это уже разговор, —…

Он подумал или я сказал?..

28 февраля 1993,

Прощеное воскресенье

Краткое послесловие, или Запоздалый эпиграф

С сочинителями случается, что они после всего спохватятся о том, о чем следовало бы им знать наперед.

Паскаль

Человек есть существо двуногое, без перьев.

Платон

От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас.

Апостол Павел