Огнем и мечом

Никакой команды от меня не потребовалось. Надлежащим образом заинструктированная солдатня, достаточно опытная для самостоятельной оценки ситуации и как никто другой заинтересованная пережить эту ночь, молча даванула вперед. Да так шустро, что доблестнейший из командиров от неожиданности на несколько секунд потерял всякое управление подразделением и стал одним из топчущего препятствие табуна. Если не сказать более, поскольку меня еще и на колья чуть было не насадили.

Ну а далее, поскольку «не обороняемые инженерные заграждения являются помехой, а не препятствием» даже в средневековье, рогатку тупо отбросили в сторону и ворвавшиеся на территорию лагеря наемники учинили резню.

Шансов у разве что успевшего проснуться противника не было. Я на волне уверенности в себе даже стрелков в сутолоку не пустил (приказ впрочем, выполнили не все). Задача не выпустить из ловушки ничто живое была не в пример более приоритетной, нежели сохранить укомплектованность капральств перед рукопашной. Периметр вражеский караул фонарями тоже подсвечивал, так что для лучников случилось раздолье – кустарник играл роль увивающей рогатки забора колючей проволоки и не давал возможности лагерь покинуть. Быстро, во всяком случае. Ну а я со своим монструозным двуручником, оруженосцем и «шеном Лексом» с двумя нанятыми тем в Бир-Эйдине слугами взялся перекрывать вход. Наши оппоненты на боевой опыт тоже не жаловались, так что среди избиваемых ополченцев вполне могли найтись отчаянные головы для контратаки.

Что тут можно сказать. Тут я, конечно же, угадал. Контратака прижимаемых к скале аборигенов впрочем, была скорее жестом отчаянья и до нас добежала беспорядочная стайка пытающихся выжить людей, а не прикрывающая друг друга группа.

Для моего цвайхандера, эти паникующие товарищи были, чуть ли не идеальной мишенью. И дело тут было даже не в доспехах – большинство прорвавшихся ополченцев, что-нибудь на себе, но имели. Вот только толку от этого было ровно ноль. Главное в фехтовании большими двуручниками – держать дистанцию и сохранять инерцию. Все перечисленное набегающие на меня люди позволяли реализовать практически как чучела на учебной площадке. Все что от меня требовалось, это не запороть удар. Ну и направлять его туда, где нет ничего удароустойчивого.

Первый бросившийся на меня воин был в короткой кольчуге и шлеме и с фальшионом в руках. В ночной тьме, разгоняемой только лунным светом и огнем фонарей, он наверняка даже приблизительно не мог оценить насколько далеко я могу достать своим ломом и возможно этому весьма удивился… Когда у него отлетела нога, и воин нырнул вниз, где его добил Даннер уколом меча под шлем.

На торсе бежавшего за ним неудачника белела ткань нательной рубахи, так что тут заморачиваться не имело смысла и я, крутнувшись на месте, секанул его наискось из левой верхней четверти… Удивившись в этот раз сам, когда меч перерубил его надвое от плеча до двенадцатого ребра, и меня окатило кровью.

– Вот блять!

Третий попытался от меня уклониться, и тоже не рассчитал дистанцию, получив кончиком доппельхандера по правой лопатке.

Четвертый, воспользовавшись этим, почти успешно меня атаковал. Почти, это потому что я ушел с линии атаки и человек практически сам собой встретил шеей стальную полосу, еще раз окатив меня кровью. При достаточной подготовке, воин с большим мечом далеко не всегда беззащитен на коротких дистанциях контакта.

Пятый все видел, как то сумел затормозить, взвизгнуть и даже попытался закрыться своим палашом. Что ему, разумеется, не помогло, жесткий блок длине и инерции моего клинка был совершенно противопоказан. Я пробил его, почти не заметив, и клинок цвайхандера завяз где-то в зубах врага. После чего выяснилось, что попытавшиеся прорваться отчаюги уже кончились.

Всего их было человек двадцать. Уйти, к моему большому удовлетворению, никто не ушел.

Прикрывавший меня «Ан Брейг» взял первую жизнь. Мечом первую, конечно же. К самой по себе смерти набежавшего на него ополченца мой корешок – нелегал отнесся с весьма характерным таким безразличием. Нанятые им воины прикончили еще парочку, мой оруженосец, помимо добитого вслед за моим мечом, еще двоих. Остальных посекли и постреляли стрелки, расплатившись за все сотрясением мозга у одного из них, когда добежавший до парня крепыш нашел в себе силы жестко отоварить его по шлему, несмотря на пару стрел в брюхе.

С прижатыми к камням остатками ополченцев моя банда возилась гораздо дольше. Исход боя был решен в первые же минуты, так что подыхать либо становиться калекой по нелепой случайности никому не хотелось. Сдаться, как это ни странно, они даже не пытались. Впрочем, конечно же, не потому что были отмороженными по самую маковку. Нет. Уж кому – кому, а этим пиратам, наверное, не нужно было объяснять, что делают с ненужными пленными в ходе карательных походов межевых войн.