Огнем и мечом

Альвин говорил, что граф пытался выдворить их, а когда не удалось – заменить своей стражей. Но этот вопрос решил Эмил, четко объяснив, где конкретно и на какой части тела Орден сейчас вертел желания графа, и что будет, если тот попробует избавиться от охраняющего бессознательную защитницу веры святого войска. Конечно, Эмил выразился максимально безукоризненно, сославшись на какие-то орденские порядки и соответствующие светские законы. Однако раз подтекст понял мой телохранитель, то и граф наверняка тоже.

Бросив туда же нижнее платье, я осталась в нательной рубахе, наскоро умылась теплой водой, что по моей просьбе принес один из дежуривших в коридоре храмовников, а потом, скрестив ноги, устроилась на кровати, положив себе на колени Жало.

«Как странно все повернулось… Я так боялась тебя когда-то. Кажется, что целая жизнь прошла с того момента, как я впервые услышала твой голос у себя в голове. А теперь ты – тот единственный, в ком я уверена даже больше, чем в себе», – обратилась мысленно я к Жалу.

Вытащила меч из ножен и, отложив их в сторону, я коснулась пальцем лезвия.

«Бери, друг», – предложила ему.

Лезвие прорезало подушечку пальца незаметно, боль практически не ощутилась. Жало, впитав в себя капельку крови, благодарно завибрировало у меня под ладонью, напоминая мурчащего кота.

Нежность. Поддержка. Вопрос.

«Ты тоже спрашиваешь меня о том, уверена ли я? Да, уверена. Я приговорю его и казню тобой, потому как память этого подонка – единственная ценность, которой он обладает. Я не знаю, жива ли Соэнлика, не знаю, что стало с чародеем. Не знаю, кто был тот третий в шатре. Но я должна это знать. Так что жизнь этого графеныша ничего для меня не стоит. Он сам влез в это дерьмо, пусть получит за это сполна», – продолжила про себя свой монолог.

Уверенность. Ярость. Жажда.

«Тише… пока еще рано. Завтра. Завтра он будет твоим. Завтра мы узнаем все, что хотим, и решим вопрос с Фиральским герцогством так, как должно», – закончила я.

Я машинально облизала порезанный палец, но, глянув на него, увидела, что не осталось даже следа от прикосновения к лезвию.

Вложив меч в ножны, я, перед тем как полностью задвинуть его, разобрала Жало до стилета, положила его под подушку и повесила ножны на спинку кровати. После чего забралась под одеяло и хлопком в ладоши погасила магический светильник.

В этот раз я отправлялась в Грань осознанно. И, оказавшись среди цветочного поля, по-прежнему залитого ночным светом, я лишь позволила себе несколько глубоких вдохов, наслаждаясь мягким, чуть кружащим голову запахом.

– Светозарная!

Я представляю себе совершенную фигуру, нечеловечески симметричное лицо, залитые светом глазницы и острые зубы за пухлыми губами. Мироздание вокруг меня идет волнами, принимая мой зов.

– Пресветлая дева! – Пальцы сами по себе сжимаются вокруг появившегося в руке меча. Я чувствую, как Жало ластится к ладони.

– Сука ты зубастая, вылазь уже, разговор есть! – рявкаю я в пустоту, явственно ощущая на себе внимание своей не собирающейся появляться покровительницы. И это ожидаемо срабатывает.

Цветы склоняются до самой земли, когда в воздухе со звуком рвущейся материи появляется сияющая фигура разгневанного божества.

– Между прочим, я дважды звала Тебя так, как полагается. И я чувствовала, что Ты меня слышишь. – Невозмутимо глядя в пылающее белым светом лицо, я поманила божество рукой, предлагая не висеть в воздухе, а спуститься и поговорить лицом к лицу. – И в связи с этим у меня вопрос. Что происходит? Почему Ты бросила меня, когда я больше всего нуждалась в Твоей помощи? Почему Ты позволила в Своем собственном Ордене появиться тем, кто решил предать меня? Предать Тебя?

Божество медленно теряет свой яростный свет. Светозарная опускается на землю и «затухает» до странного сероватого цвета кожи.

– Ты должна была быть сама по себе до того, как встретишь Аримана. То, что Я тебе помогала до этого, было лишь Моей…

– Три «красных», считая Указующего, который переметнулся на сторону Дракона. И заклинательница, устроившая нам локальный зомби-апокалипсис. Мы все должны были сдохнуть в той мясорубке!

– Но не сдохли же, – флегматично ответило божество, усаживаясь среди цветов и подгибая под себя ноги. – Хотя признаю, заклинательница на моих землях – это слишком. Кто ее убил?

– Харакаш. Он умер за то, чтобы мы победили.

– А-а-а, островитянин. Сколько ему там было лет? Около ста? Наверное, это было эффектное зрелище.

Я молчу. Светозарная, склонив голову к плечу, рассматривает меня.

– Жизнь защитника веры такова, что друзья никогда не живут слишком долго. Или оказываются вовсе не друзьями, – продолжает Она. – Подожди! Дай мне договорить.

Я, скрипнув зубами, кивнула.

– Ты – эпицентр действий. Ты всегда там, где идет война, есть противостояние, явное или скрытое. Согласись, что это не лучшее место, где могут оказаться твои друзья, и явно не самое безопасное для них. А что же до предателей в Ордене… Это – твоя проблема. И твоя работа находить таких и уничтожать. Судя по всему, ты с ней справляешься.