Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Службу «по прибору» в основном проходили стрельцы. Созданные в 1550 году стрелецкие войска имели на вооружении огнестрельное (пищали) и холодное (бердыши за спиной и сабли на боку) оружие. Организационно они были сведены в «приказы» по 500 человек. Первоначально все три тысячи стрельцов составляли личную охрану царя. Но к концу XVI века в стрелецких войсках было уже более 25 тысяч человек, и служили они не только в Москве, но и во всех крупных городах страны.

На службу «по прибору» мог поступить любой свободный человек. Казаки, пушкари, воротники, казенные кузнецы и другие государственные ремесленники «военных специальностей» также приравнивались к «приборным людям». Неся службу по разным городам и на границах государства, «приборные люди» селились особыми слободами. Государство обеспечивало их (по возможности) коллективными земельными «дачами». Из этих общих «дач» затем нарезались участки для личного пользования. Безземельные «приборные люди» получали хлебное и денежное жалованье. Но поступало оно нерегулярно, а потому им разрешалось подрабатывать ремеслом и торговлей. Естественно, это отвлекало «приборных людей» от службы и снижало боеспособность войск.

В военное время служилые землевладельцы приводили в войско «сборных и посошных людей», которые выставлялись с тяглых дворов города и деревни. Вливались в войско также вольные казаки, жившие на Дону. Благодаря проведенной реформе, общая численность российской армии во второй половине XVI века превысила 100 тысяч человек.

В декабре 1549 года возобновилась война с Казанью. И здесь погода снова подвела царя Ивана: ранняя распутица не позволила русским войскам продвинуться дальше устья Свияги. Опять, как и в случае со Смоленском, Россия уперлась в «сезонную» проблему: для гарантированного успеха предприятия нужно было перенести военные действия на лето, но тогда требовалось решить сложную проблему с доставкой под стены Казани тяжелой артиллерии. А еще нужно было как-то нейтрализовать на это время южную угрозу…

Задачу с концентрацией артиллерийского кулака решили просто и оригинально: весной 1551 года царские плотники срубили под Угличем, а потом разобрали и сплавили вниз по Волге полноразмерную деревянную крепость. Второй раз ее собрали на правом берегу Волги, в 20 верстах от Казани. Так Россия получила опорный пункт для организации военных действий против неприятельской столицы. Артиллерию и припасы можно было теперь заранее подвезти водным путем и хранить в непосредственной близости от театра военных действий. А вскоре был окончательно решен и вопрос с коммуникациями — все перевозы по Волге, Каме и Вятке оказались под контролем царских войск, так как «горные черемисы»[12] добровольно перешли в российское подданство.

Активные подготовительные действия вблизи Казани вызвали ожидаемую реакцию Крымского ханства. Даулат-Гирей нанес удар с юга. 22 июня его армия подошла к Туле и начала штурм города. Однако русские воеводы предвидели такое развитие событий. Основные силы они расположили в районе Каширы и Коломны. Уже через два дня эти войска подошли к месту сражения. Ввязываться в бой с «большими полками» не входило в планы крымского хана. Сняв осаду крепости, он ушел восвояси.

Да и какой смысл был Даулат-Гирею упорствовать? Ведь до этого борьба за Казань между Москвой и Крымом велась только в «династической» плоскости: победитель усаживал на престол «своего» хана и на этом успокаивался. Вот и сейчас казанские мурзы привычно согласились впустить в город российского ставленника Шигалея. В августе 1551 года новый хан въехал в Казанский кремль в сопровождении боярина Ивана Хабарова и дьяка Ивана Выродкова. С ними прибыла русская охрана из 200 стрельцов. Вот только на этот раз московское правительство не собиралось ограничиваться призрачным контролем…

Получая престол из рук царя, Шигалей обязался «лихих людей побити, а иных казанцев вывести, а пушки и пищали перепортити, и зелие не оставити»^{18}. Иными словами, подручный казанский хан призван был исполнить незавидную роль «троянского коня»: подготовить все для будущего захвата своей столицы русскими войсками. Естественно, он нуждался в контроле и наставлениях опытных мастеров «тайной войны». Основным «московским куратором» Шигалея был Алексей Адашев, дважды посещавший Казань с важными и тайными миссиями. В короткий срок эти двое перетянули на сторону Москвы большинство татарских вельмож.

Осечка произошла в тот момент, когда Шигалей уже передавал власть московскому воеводе князю Семену Микулинскому, которого Иван IV назначил наместником Казани. Жители татарской столицы, выпустив из кремля хана Шигалея со стрелецкой охраной, перебили оставшихся в крепости детей боярских, а воеводу с его людьми в город не впустили.