Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

А что же происходило в это время на западной русской границе? Несколько лет после заключения перемирия в 1549 году Иван IV и Сигизмунд II продолжали препираться по поводу титулов. Польский и литовский правитель не признавал Ивана царем, а тот в свою очередь перестал именовать Сигизмунда королем, мотивируя это изменение тем, что общается лишь с великим князем Литовским, а с Польским королевством у России никаких дел нет.

Затем, вдоволь наигравшись во взаимное непризнание, 12 сентября 1552 года стороны продлили на два года действующее между ними перемирие (со вступлением нового договора в силу с 25 марта 1554 года). После этого 7 февраля 1556 года правители России и Литвы подписали очередное соглашение, по которому перемирие устанавливалось еще на семь лет (до 25 марта 1563 года). При этом вопрос о царском титуле Ивана IV они так и не решили. Русским дипломатам не помогли ни ссылки на (естественно, липового) «прародителя» русского царя — римского императора Августа, ни доводы Ивана Васильевича о том, что «Казанского и Астраханского государства титулы царские бог на нас положил»^{19}.

Что интересно, именно в 1556 году у русской стороны появилась возможность в вопросах о землях и титуле очень многого добиться от Сигизмунда. Дело в том, что к этому времени власть короля ослабела настолько, что во многих вопросах превратилась в призрак. Южные районы страны, постоянно страдающие от крымских набегов, с надеждой и симпатией смотрели в сторону усиливающейся России.

В марте 1556 года Иван IV, не дожидаясь очередного вторжения крымских татар, послал отряд дьяка Ржевского в дальний рейд на юг. Русские ратники на чайках[15] спустились по реке Псел и вышли в Днепр. Здесь к ним присоединились 300 черкасских[16] казаков под командованием атаманов Млынского и Есковича. Черкас в помощь «московитам» прислал каневский староста[17] Дмитрий Вишневецкий. Отряд доплыл до турецкой крепости Очаков в устье Днепра и штурмом овладел ею. На обратном пути Ржевскому пришлось выдержать шестидневный бой с нагнавшими его у порогов конными отрядами татар. С боем пройдя пороги, русские ратники вернулись в Москву.

Летом 1556 года Вишневецкий построил мощную крепость на острове Хортица, там, где позже будет располагаться Запорожская Сечь. А в сентябре отправил в Москву атамана Михаила Есковича с грамотой, в которой «бьет челом» и просит, чтобы «его Государь пожаловал и велел себе служить»^{20}. Нужно заметить, что к этому времени под контролем у Вишневецкого, потомка участвовавшего в битве на Куликовом поле северского князя Дмитрия Корнбута, была вся польская «украйна» от Киева до Дикой степи. Под его знаменами в походы против Крыма поднимались тысячи казаков.

К тому же Вишневецкий был потомком великого князя Литовского Ольгерда, а следовательно, по представлениям польских и литовских панов, имел право «отъехать» к другому государю вместе со своими землями. Чем выгодно отличался от безродного шляхтича Хмельницкого. Да и территорию предлагал присоединить большую, чем Переяславская рада в 1654 году. Конечно, согласие с предложением Вишневецкого означало для Ивана IV войну с Польшей. А вполне возможно, что и с Крымом. Но это столкновение проходило бы в несколько иных условиях, чем печально знаменитая Ливонская война. На юге русские полки, даже сражаясь на два фронта, имели бы преимущество коротких внутренних коммуникаций. В глазах Европы они бы предстали в роли основного противника Турции и Крыма, лишив этого имиджа польско-литовский альянс.

Однако Иван IV не оценил всех выгод предложения князя Дмитрия. Договарившись о мире с Крымом, Иван Васильевич приказал Вишневецкому сдать Канев, Черкассы и все прочие контролируемые им города и территории польскому королю, а самому ехать в Москву. Там Вишневецкий получил 10 тысяч рублей «на подъем», а также город Белев и несколько сел под Москвой «в кормление».

Логика русского царя проста и понятна. Назревает кризис в Прибалтике, скоро там начнется Ливонская война. Крымское ханство, с которым Иван планировал замириться на то время, пока его войска будут заняты на севере, жило не за счет сельского хозяйства, промышленности и торговли, как большинство прочих стран. Львиную долю доходов татарские мурзы получали от ежегодных набегов на земли соседей. На этом строилась вся экономика Крыма. Степные феодалы просто физически не могли обходиться без грабежа.

Переманив на свою сторону Вишневецкого и его ратных людей, русский царь не только серьезно усилил оборону собственных рубежей, но и сделал более привлекательными для крымчаков польские «украйны», лишившиеся главного защитника. Иван IV считал, что этими действиями обеспечил себе лояльность крымского хана. Однако будущее показало, что царь заблуждался. Даулат-Гирей не простил Москве захвата Казани и не собирался мириться с тем, что Волга стала «русской рекой» до самого Каспия. Крымский хан мечтал о реванше и ждал только благоприятной возможности для сокрушительного удара…

* * *