Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Покончив с ненавистными людьми, Иван IV взялся за обычаи. Все, что считалось хорошим тоном при Сильвестре и Адашеве, подвергалось теперь осмеянию. На смену многочасовым молитвам и унылому постничеству в царские палаты пришли каждодневные пиры и потехи. Иван Васильевич приглашал во дворец бояр и принуждал их пить «чаши великие». Если же кто-то из гостей упирался и отказывался осушить очередной кубок, его начинали корить тем, что сохраняет «дух и обычаи» государевых «недоброхотов» Сильвестра и Адашева. Таким образом, довольно скоро все царские гости упивались до «обумертвия».

Понятно, что даже избежавшие опал и казней бояре старались отмежеваться от этой буйной компании. Вокруг царя сформировался новый круг любимцев. Среди них выделялись будущие герои опричнины: боярин Алексей Басманов, его сын кравчий Федор Басманов, князь Афанасий Вяземский, боярин Василий Грязной и дворянин Григорий Лукьянович Малюта Скуратов-Вельский. Пока эта компания наливается вином на царских обедах, но недалек тот день, когда они зальют кровью всю Россию.

Итак, проверенных людей от управления страной и армией Иван IV отстранил, новых набрал. Теперь требовалось испытать их в деле. Первым важным предприятием эпохи «новой политики» оказался Полоцкий поход. За все годы Ливонской войны он получился самым успешным. Эта громкая победа по времени совпала с приходом из Константинополя грамоты патриарха Иосафа о соборном утверждении русского государя в царском звании. Иван IV воспринял двойной успех однозначно: не иначе как сам Бог выбрал его среди прочих монархов для великих свершений, а теперь поддерживает своего избранника и направляет его действия!

Отныне царь уже не старается сдерживать эмоции. Все свои действия он считает заранее одобренными на небесах. Любое сопротивление собственной особе Иван IV воспринимает как оскорбление Всевышнего. А неудачи приписывает козням дьявола и его слуг. Что жалкие людишки?! Даже монархов-соседей Иван Васильевич больше не признает за ровню…

Раздраженный тем, что шведы захватили замок Пайда на границе «русской части» Ливонии, царь обращается к королю Эрику XIV с грубым выговором, пишет «…многие бранчливые и подсмеятельные слова на укоризну его безумию»^{27}. Послание это в других обстоятельствах могло бы обернуться для России многими бедами, но дела у шведского короля в тот момент шли из рук вон плохо, и потому он молча проглотил оскорбления. Это еще больше укрепило Ивана в уверенности, что отныне ему позволено все. Через некоторое время, будучи недоволен действиями датчан, русский царь написал грубое письмо и их королю, причем использовал в нем настолько сочные обороты речи, что датский посол так и не решился передать послание Ивана Васильевича по назначению.

Эти письма соседям-монархам, равно как и первые массовые репрессии, стали новой вехой в истории правления Ивана IV. Отныне во внутренней и внешней политике он больше не опирался на трезвый расчет. Русским царем руководило лишь его собственное нетерпение и высокомерие.

Глава 6. ПОЯВЛЕНИЕ ОПРИЧНИНЫ. ОБРАЗОВАНИЕ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ

Узнав, что русские взяли Полоцк, Сигизмунд II отправил в Москву послов с предложением о перемирии. Иван IV согласился прервать боевые действия на девять месяцев, до 6 декабря 1563 года. К концу года стороны собирались выработать приемлемые условия мира. А пока царь занялся восстановлением захваченного города.

Для этого в Полоцке остались воеводами Петр Шуйский и два брата Серебряных-Оболенских, Василий и Петр. Все трое получили строгий приказ: «…укреплять город наспех, не мешкая, чтобы было бесстрашно. Где будет нужно, рвы старые вычистить и новые покопать, чтобы были рвы глубокие и крутые. И в остроге, которое место выгорело, велеть заделать накрепко, стены в три или четыре. Литовских людей в город[20], приезжих и тутошних детей боярских, землян и черных людей ни под каким видом не пускать, а в какой-нибудь день торжественный, в великий праздник, попросятся в Софийский собор литовские люди, бурмистры и земские люди, то пустить их в город понемногу, учинивши в это время береженье большое, прибавя во все места голов. И ни под каким видом, без боярского ведома и без приставов, ни один человек, ни шляхтич, ни посадский, в город не входил, в городе должны жить одни попы у церквей с своими семьями, а лишние люди у попов не жили бы»^{28}.

Государев наказ воеводы выполнили в точности: город восстановили. Укрепления острога, в соответствии с указаниями Ивана IV, дополнили третьей стеной. А к этому времени подошел срок переговоров. В декабре 1563 года от Сигизмунда в Москву прибыли послы Ходкевич и Волович. Царь снова потребовал от короля признания своего нового титула, а значит, и законности притязаний на земли Киевской Руси. Московские бояре в разговоре с литовскими послами опять ссылались на непонятно откуда взявшуюся родословную, производящую Рюрика от римского императора Октавиана Августа.