Огнем и водой

Почему-то его очень беспокоил запах изо рта. «Это нервное, – подумал он, – нет никакого запаха». Возле парадной сидела дворовая пятнистая кошка. Когда Переплет подошел ближе, она сорвалась с места и скрылась в подвальном окошке. Память подсказывала дорогу – дома у Вихоревых он был всего несколько раз, но хорошо помнил и этот двор, и эту лестницу. На лестничной площадке возле окна тосковала размалеванная оторва лет пятнадцати, попросила у него закурить. Переплет не отреагировал, молча прошел мимо, услышав за спиной несколько не очень лестных эпитетов. «Растет смена, – подумал он. – Впрочем, бог с ними со всеми…»

После отъезда Марлена Вихорева квартира полностью принадлежала Швецовым, но ничто в ней не изменилось. Кабинет отца открывали только для того, чтобы смахнуть накопившуюся пыль. Альбина не спешила убирать с вешалки его пальто, как давно полагалось бы сделать заботливой хозяйке. Переплет догадался, что она боится за отца и поддерживает иллюзию, будто он отбыл совсем ненадолго. Может быть, втайне надеется, что так и будет, что командование одумается и вернет его домой, к дочери и внукам.

В домашнем простом платье, с минимумом макияжа, она показалась ему еще соблазнительнее. Наступило время укладывать малышей спать, и Переплету пришлось посидеть в одиночестве в гостиной.

Он прошелся вдоль книжных полок, изучая библиотеку Марлена Вихорева. «Некоторые из этих книг следовало бы отдать в мастерскую, нужно будет сказать об этом», – подумал он машинально. Переплетное ремесло, к которому он недолго имел отношение, иногда напоминало о себе, и каждый раз при этом Акентьев чувствовал необъяснимую грусть.

Он прищелкнул языком, вытащив один из томов. Мильтон, «Потерянный рай» с классическими иллюстрациями Доре. Раскрыл наугад в начале. «…И думается мне, что даже в бездне власть – достойная награда. Лучше быть владыкой ада, чем слугою неба!»

– Я давно хотел тебя спросить, – начал он, когда они с Альбиной уединились на кухне. – Как вы познакомились с Олегом?

Альбина замешкалась с ответом, уловив иронию в его голосе. Иронию, которая была ей неприятна. Она предпочла бы, чтобы Акентьев поскорее убрался, отдав бумаги, о которых говорил, но воспитание не позволяло выставить его, не предложив чашки чая. Переплет же от этой чертовой чашки отказываться не собирался.

– Случайно, в общем-то, – вдаваться в подробности она не стала, но добавила, чтобы расставить все точки над «и»: – Он хороший человек, и я его очень люблю.

– Я тоже хороший человек, – сказал Переплет.

– К чему все это? – спросила Альбина.

– Я все время думаю о тебе! Не могу забыть! – Он развел руками.

Объяснение бесхитростное, но в глазах Александра появилось выражение, которое ее всегда пугало, – выражение человека, который знает, что все в его власти. Альбина поправила на плечах шаль.

– Я замужем, Саша! – сказала она. – Да и ты, позволь тебе напомнить, женат! Как, кстати, твоя супруга?

– Спасибо, уже идет на поправку! Скоро поедет в Швейцарию, там есть нужные специалисты. – Переплет не стал посвящать Альбину в характер болезни Дины – незачем выносить сор из избы.

– Ух ты! – Альбина покачала головой, услышав о Швейцарии, – для нее, как и для подавляющего большинства советских граждан, такая поездка казалась чем-то нереальным.

– Завидовать нечему, поверь! – сказал искренне Переплет, не вдаваясь по-прежнему в детали. – И, прошу, не думай, будто я…

– Я тебя прекрасно поняла, – сказала Альбина, избавив его от необходимости объяснять, что он не решил воспользоваться недолгой свободой для интрижки.

А ведь именно так и было.

Она очень хотела попросить его уйти. Однако приходилось сдерживать себя – ради них с Олегом, ради детей. Благосостояние семьи требовало определенных жертв. Ей было досадно из-за мужа, который так до сих пор и не понял, что происходит между ней и Сашей. Переплет замолчал, мрачно выстукивая пальцами «Турецкий марш». Первая атака захлебнулась. «Теряешь хватку!» – упрекнул он себя. Впрочем, это была только разведка боем.

Он вспомнил о человеке, для которого все эти военные термины теперь не были абстрактными понятиями. Хороший повод сменить тему. Альбина неделю назад получила письмо от отца. Тот жаловался на жару и скорпионов. Скорпионы кусали новобранцев. Жара сводила с ума.

– Нужно было сразу сказать мне! – сказал Акентьев. – Когда было еще время. Я бы мог помочь!

И в самом деле, он вполне мог посодействовать через тестя и спасти Вихорева от этой чертовой войны. И заработать еще несколько очков в глазах Альбины.

– Нет, – она замотала головой. – Он бы все равно поехал, разве ты не понимаешь?!

– Не понимаю, но могу представить! – кивнул Акентьев. – Старая гвардия!

Он устроился поудобнее на венском стуле, огляделся. Метражи здесь были небольшие, но все искупалось домашним уютом, которого он был лишен в своей собственной квартире. Хотелось задержаться здесь подольше, о чем он немедленно сообщил хозяйке.

– Я тебя не гоню, – сказала Альбина с улыбкой.

– Ты все еще не можешь меня простить? – спросил он, пока она наливала чай.