Огненная Энна

Внутри ее, в выгоревшей, холодной пустоте родился страх.

На площади появились двое лучников, готовые стрелять; они вскинули луки и прищурили один глаз, целясь Энне в сердце. Девушка с трудом набрала тепла и послала его в луки быстрее, чем воины успели выстрелить. А потом рядом с ней возник новый источник тепла. Энна потянулась к нему – и задохнулась. Это оказался какой-то человек. Энна хотела обернуться к нему, но тут в ее затылке возникла резкая боль, а потом стало темно.

Глава двенадцатая

Энна чувствовала боль. Она не знала, где источник этой боли. Наверное, везде. Весь мир вокруг страдал от боли, жажды и темноты. Энна услышала собственный стон. Он оцарапал ей горло, и это ощущение окончательно ее разбудило. Веки казались липкими и тяжелыми, словно их склеили сосновой смолой.

Послышались чьи-то шаги, к губам Энны поднесли чашку. Она глотнула воды, успев заметить, что вкус у нее кислый и терпкий, как у зеленых вишен, – и тут же снова провалилась в забытье.

Ей снились сны. Горели деревни, через которые она шла. Стебли кукурузы вспыхивали, как свечи, поля охватывало зеленым пламенем. Стая диких гусей взлетела из пепла к серебряному небу. Их тяжелые крылья ударили в небосвод, он раскололся, как зеркало, и дождь острых осколков посыпался на голову Энны. Она увернулась от них, а потом опять наполовину проснулась. К ее губам поднесли очередную чашку. Энна сжала губы и попыталась оттолкнуть чашку, но руки отказались ей повиноваться. Вода пролилась на подбородок. Чашку убрали.

– Кто?.. – с трудом произнесла Энна, делая усилие, чтобы оглядеться.

То ли вокруг было темно, то ли она по-прежнему не могла разлепить веки. Чьи-то руки обхватили ее лицо и зажали ей нос. Энна боролась, потом, задыхаясь, открыла рот, и в ее горло влилась все та же кислая вода.

Энна спала прерывистым сном и, даже не просыпаясь, ощущала, что дрожит. Через какое-то время на ее тело легло одеяло. Тепло было настолько приятным, что Энна попробовала сказать «спасибо», но с ее губ сорвался лишь стон. Язык почему-то стал огромным и не помещался во рту. Энна смутно подумала, что, если бы ей удалось прояснить мысли, она бы велела языку сжаться.

Чья-то ладонь погладила ее по щеке. Или это был следующий сон?

Когда Энна начала в очередной раз различать окружающий мир, ее снова заставили выпить чашку воды. На этот раз вкус был другим, и Энна медленно, болезненно очнулась. И только теперь заметила ужасную боль в животе. Энна сосредоточилась на ней, и оказалось, что это острое, мучительное чувство голода. Сколько же времени она проспала?

Энна попыталась понять, где она находится. Она лежала на боку. Под ней была грубая ткань, постеленная прямо на землю. Должно быть, все еще стояла зима. Ни ветра, ни солнца… Энна находилась в каком-то помещении. Она почти не могла пошевелиться, потому что ее ноги были связаны в лодыжках, а руки стянуты веревкой за спиной. Энна попробовала повернуть голову и поморщилась. Площадь, виселица, человек, подкравшийся сзади… Значит, ее ударили по голове. Энна рыгнула и опять почувствовала привкус незрелых фруктов в той странной воде. Сначала ударили, а потом одурманили.

Но что-то еще было не так. И наконец Энна осознала, что именно: она не чувствовала тепла. Как будто она подожгла весь мир и в нем не осталось ничего живого. Или, с тревогой подумала Энна, дурманящее питье вызвало в ней искусственное отупение. Мир без тепла казался грубым и пустым, и Энна обнаружила, что ей хочется зарыдать, словно кто-то умер. Она осторожно ощупала пространство вокруг себя, стараясь отыскать хоть какие-нибудь следы тепла. В земле, вокруг своего тела, где-нибудь вдали. И что-то нашлось. Энна с трудом, но ощутила это тепло, однако ее гудящее, опьяневшее тело не сумело втянуть ни капли.

Собственное бессилие разозлило Энну, и она собрала все силы для того, чтобы открыть глаза. И увидела белизну. Она лежала в каком-то шатре. Сквозь тканые стены пробивался дневной свет. Энна была укрыта серым шерстяным одеялом. Девушка моргнула, заставляя работать крошечные мышцы, и попробовала сосредоточить взгляд на чем-нибудь подальше.

Какой-то человек. Некое лицо. Контуры стали более отчетливыми. На земле рядом с Энной сидел Сайлеф и спокойно наблюдал за ней. Энна ничуть не удивилась.

– Привет, – прохрипела она.

Сайлеф кивнул:

– Значит, ты меня видишь? Наконец-то. – Он достал из бадейки тыквенную чашку. – Пить хочешь?

– Я не хочу спать.

Собственный голос донесся до Энны будто издалека.

– Это просто вода. Видишь? – Сайлеф сделал хороший глоток из чашки и вытер подбородок.

Поскольку Энна больше не стала возражать, он зачерпнул в чашку еще воды и поднес ее Энне. Положив ладонь ей на шею, он помог девушке поднять голову, чтобы удобнее было пить. Она жадно глотнула холодной воды, и тело впитало ее, как иссохшая земля впитывает дождь.