Огненная Энна

Ее начал душить кашель, и она кашляла все сильнее и сильнее, силясь вытолкнуть что-то непонятное, застрявшее в горле. Но это не помогло, и Энна постаралась не обращать внимания на неприятное ощущение. Она села на землю, закрыла глаза и стала сквозь веки наблюдать за светом костра, то нараставшим, то ослабевавшим. Ей представлялось, что она смотрит внутрь себя. Ее сердце было кучей углей, оно пульсировало жаром. Превращалось в пепел. Энна ощущала себя самым одиноким человеком во всем мире.

Айболд. Виселица. Она могла бы отправиться туда одна. Но при мысли об этом Энну охватила печаль. Девушка прижала колени к груди. Ведь и в самом деле, иногда ее попытки овладеть огнем походили на попытки поймать под водой скользкий кусок мыла, но Энна знала, что в любом случае должна через это пройти, и знала, что победит. Так гласило предсказание. Должен был найтись способ нападать на врага, не нарушая слова не жечь людей и не разжигать слишком большое пламя, как это сделал Лейфер.

Виселица казалась первой подходящей целью, и по ней Энна должна была ударить как следует. Она пообещала притаившемуся в ней желанию, что виселица обязательно сгорит. Энна должна это сделать, или все остальное будет напрасно. И эта уверенность, не подкрепленная причинами или рассуждениями, успокоила девушку, позволила ей дышать и ждать. Как только она приняла решение, тепло вокруг нее слегка рассеялось, и Энна снова почувствовала, что, хотя мысль об исходе войны давит на нее, как веревка вокруг шеи, она все равно преуспеет.

Энна дождалась глубокой ночи. От мысли о том, что тирианцы засели в Айболде, всего в нескольких часах верховой езды к югу, у нее кружилась голова, словно ее заперли в доме, где от нестерпимой вони трудно дышать. По дороге к конюшням она не видела ни Рейзо, ни Финна. Все, что ей было необходимо, уже лежало в седельной сумке Мерри: вода, немного еды, сверток с тирианским мундиром. Энна вывела кобылу к окраине города, держась как можно осторожнее, чтобы не столкнуться с парнями. Она и боялась, и отчаивалась, и была полна решимости. В ее уме возникла холодная мысль, от которой по коже побежали мурашки: нельзя туда ехать. Нужно забыть и о виселице, и об Айболде, и о предсказании. Энна отшатнулась от этой мысли, как будто ей предложили чашу с ядом. «Я должна, – напомнила она себе. – Ради Байерна. Ради всех».

Энна миновала восточные ворота и вдруг услышала свое имя, произнесенное знакомым голосом. Она обернулась, и ей сразу стало гораздо легче.

– Изи! – воскликнула она. – Ты вернулась!

Они встретились перед входом в город. За спиной Изи светились огни остекинского лагеря, но Энне не нужен был свет, чтобы узнать эти длинные светлые волосы и стройную фигуру. Изи была в дорожной одежде, в широкой юбке для верховой езды, плотной тунике и плаще, и все это было тусклых, незаметных цветов. Вообще байернцы любили яркие, радостные краски, но в военное время это выглядело бы неуместно.

Изи заговорила откровенно:

– Энна, ветер думает, что ты охвачена огнем. От тебя пахнет дымом.

– Я… нет. Я просто… Изи, здесь так много всего произошло… Если бы я могла все объяснить, ты бы поняла. Но я боюсь тебе рассказывать. А вообще я в порядке, я поступаю правильно… поступаю хорошо.

Изи опустила глаза:

– Джерик получил несколько донесений о поджогах. Мы сегодня вернулись и выслушали от Тейлона подробности. Конечно, он тебя не подозревает. Он думает, ты моя подруга и никогда не позволишь себе подобных выходок. Но в тюрьме сидит тирианский разведчик, которого поймали Рейзо и Финн, и он бормочет что-то о том, что его остановила огненная ведьма. Джерик думает, что парень сошел с ума, но я уверена: это была ты.

У Энны перехватило дыхание.

– Я должна идти, Изи.

– Я не могу тебя отпустить, Энна.

Энна сжала кулаки. Тепло кружило возле нее, как безумный танцор, толкало ее, рвалось внутрь, вгрызалось в кожу. Девушка пошатнулась.

– Лейфер хотел мне объяснить, каково это, но тогда я не могла его понять, а ты просто не знаешь…

– Позволь мне попытаться понять, – сказала Изи. – Ты прочитала пергамент Лейфера, и у тебя были наилучшие намерения. Ты хотела своим огнем помочь Байерну. Но внутри тебя что-то начало меняться. Пока я была в Столице, я все время думала об этом и прочла все, что только могла. Ветер изменил меня, и вполне допустимо, что огонь мог изменить Лейфера и тебя. То, чего он касается, не может остаться невредимым.

Энна покачала головой:

– Огонь не злобен, Изи. И я тоже. Прошу, не испытывай ко мне ненависти. Ты не веришь в предсказание, так что ты не можешь видеть того, что вижу я. Финн должен был погибнуть, Изи. Но он сражался за весь Байерн и не мог умереть. Мне так страшно… – У Энны задрожал подбородок, и ей захотелось броситься к Изи, обнять ее и зарыдать. – Пожалуйста, не усложняй все. Я знаю, что должна сделать, но я так напугана, и мне необходимо постоянно двигаться, двигаться, пока все не кончится. Если я остановлюсь и задумаюсь, я могу слишком испугаться, поэтому я не должна сейчас останавливаться.

Изи шагнула к ней.