Огненная Энна

Наконец Рейзо явился с новостью: через день он должен отправиться в Аделмунд. Дорога займет три дня. Энна наполнила водой бурдюк, изготовленный на тирианский лад, скатала свою походную постель, припрятала сушеной оленины, галет, немного овса – на тот случай, если для ее кобылы не хватит фуража, – и промасленную кожу. А Рейзо должен был взять шатер и тирианские мундиры.

Когда Энна добралась до места встречи – примерно в трех милях к западу от Остекина, – она увидела двух всадников вместо одного.

– Все в порядке, – успокоил ее Рейзо. – Это Финн.

– Финн? – Энна напрягла зрение, чтобы рассмотреть фигуру в отдалении.

Парень спокойно сидел в седле, выпрямившись, и смотрел в сторону, как будто хотел оставить Энну и Рейзо наедине.

– Могла бы догадаться, что я попрошу Финна, – с невинным выражением лица сказал Рейзо. – Признай, что из всех знакомых он больше других достоин доверия, к тому же он хороший солдат и хороший спутник. Чему ты так удивилась?

Энна пожала плечами:

– Просто не ожидала его увидеть.

– Я не рассказывал ему о тебе, если это тебя тревожит. Так что при желании можешь отправить его обратно. Но мне кажется, он нам нужен, и если честно… – Рейзо наклонился в седле, как будто желая поделиться с Энной большой тайной, – теперь, когда он знает, что мы с тобой ходим в разведку вместе, он вряд ли так легко согласится уйти. Он чуть не проткнул меня вертелом, когда узнал, что мы ночевали в одной палатке. Обозвал меня так, что я и не понял, что это значит. Наверное, он решил, что должен защищать твою честь.

Рейзо выглядел предельно серьезным, но потом расхохотался, словно это была отличная шутка.

Энна окинула его бешеным взглядом, и Рейзо закатил глаза к небу:

– Ой, ладно, вы с ним перекиньтесь словечком, и можем отправляться.

Рейзо пустил коня на юго-запад мимо Финна, как будто вовсе не интересуясь, поедет за ним Энна или нет.

– Привет, Финн, – сказала Энна, поравнявшись со своим старым другом.

Они поскакали следом за Рейзо.

– Как это тебе удалось сбежать от твоего командира? Ты ведь не назначен в разведчики.

– Меня все зовут победителем, – ответил Финн. – Это из-за той схватки-предсказания. Никого не волнует, куда именно я отправляюсь. – Он повернулся в седле, чтобы лучше видеть лицо Энны. – Ты видела ту схватку?

– Видела.

Финн уставился на поводья.

– Я не знал, пришла ты или нет. Но я думал о тебе.

– А я думала о тебе. Мы все о тебе думали, – быстро добавила Энна. – Но что тебе наговорил Рейзо, как убедил поехать с нами?

Финн нервно сглотнул:

– Он сказал… он сказал, что тебе может понадобиться защита.

– Вообще-то, я и сама могу за себя постоять. – Энна чуть наклонилась вбок и выдернула из стремени застрявшую соломинку. – Я хочу кое-что тебе показать, но ты не расскажешь об этом ни единой душе, хорошо?

Финн кивнул, и Энна послала жар в конец соломинки. Та мгновенно вспыхнула, потом задымилась и превратилась в пепел.

– Точно как Лейфер… – Финн медленно отпустил рукоятку меча, которую нервно сжимал. Нахмурив лоб, он внимательно посмотрел на Энну. – Но ты ведь осторожна, Энна?

– Да, – коротко ответила она.

Финн посмотрел на нее с подозрением, почти обвиняюще.

– Я действительно осторожна, – сказала Энна. – Не стоит так уж беспокоиться насчет этого.

– Я видел, что он сделал с тобой. – Взгляд Финна опустился к лодыжкам Энны, и по выражению его глаз девушка поняла, что он как будто снова видит ее объятой пламенем. – И ведь непохоже было, что Лейфер действовал сознательно. Я даже гадал, сам ли он это сотворил или просто не сумел удержать огонь… – Финн передернул плечами.

Энна посмотрела ему в глаза:

– Я могу управлять огнем, Финн. И потому здесь Рейзо, а теперь и ты, – чтобы придать мне уверенности.

– Ладно, я рад, что могу прикрыть твою спину.

– Эй, поспешите, ребята! – окликнул их Рейзо, придерживая коня. – Если мы хотим разбить лагерь до полуночи, придется заставить наших лошадок немножко потрудиться.

Место для стоянки они нашли уже после наступления темноты. С юга его прикрывала небольшая возвышенность и ряд деревьев, растущих вдоль реки. Река еще не замерзла, и они напоили лошадей. За день земля немного прогрелась на солнце, и трава не хрустела под ногами. Ради Финна Рейзо прихватил палатку побольше, но, когда они с Энной раскатали свои постели, Финн остался снаружи.

– Иди сюда, Финн! – позвал его Рейзо. – Среди людей куда теплее!

Финн отказался, избегая их взглядов:

– Мне и здесь тепло.

Ночью, когда Энну будил храп Рейзо или собственные замерзшие ноги, Энна заново разжигала угасший костер снаружи. И наблюдала, как первые вспышки огня освещают свернувшегося в клубок Финна.

Утром они надели краденые мундиры. По настоянию Финна они с Рейзо растянули промасленную кожу, и Энна переоделась под ее прикрытием. Им понадобилось полдня, чтобы добраться от места своей стоянки до Аделмунда. Они проскакали через лагерь, окружающий город, и направились дальше по главной улице. Энна заметила, что в городе много гражданских тирианцев: женщин со светлыми, коротко подстриженными волосами, мужчин в одежде рабочих и в дорогой одежде начальников. «Они намерены здесь остаться», – думала Энна. Тепло окружало ее, царапало ей кожу. «Сожги, сожги, сожги…» Все вокруг готово было вспыхнуть.

– Рейзо, – негромко позвала Энна.

Она вцепилась в луку седла, чувствуя, как у нее начинает дрожать подбородок.

– Еще минуту, – рассеянно ответил Рейзо, занятый подсчетами.

Энна оглянулась на Финна. Он внимательно осматривал все вокруг, а поймав взгляд Энны, просто кивнул. Молодые люди не замечали ее возбуждения, и это ободрило Энну. Может быть, все не так плохо, как ей показалось. Она почесала руки и стала смотреть на дорогу, ведущую немного вверх. «Не обращай внимания. Это всего лишь тепло», – велела себе Энна.

Но здания вокруг как будто потрескивали в предвкушении. Ветерок трепал полотнища шатров, и они танцевали, как языки белого пламени. Из котлов над кострами поднимались облачка пара. Весь мир жаждал загореться.

Энна почувствовала, как нарастает ее желание, как оно начинает вырываться из-под ее власти. Если она не будет осторожной… но разве она здесь не для этого? Не для того, чтобы жечь? Может быть, ее желание стало таким могучим именно сейчас, потому что пришло время поджигать? Но она обещала Рейзо, что дождется его сигнала.

– Рейзо, скажи, что все в порядке!

Рейзо недоуменно оглянулся на нее:

– Что в порядке?

– Скажи, что я уже могу. Прямо сейчас.

Рейзо несколько раз моргнул и, кажется, понял:

– Действуй!

Прежде чем он договорил, крышу большого хозяйственного шатра охватило пламенем; огонь лизал воздух, как будто желая найти что-нибудь еще. Облегчение, испытанное Энной, было таким огромным, что ей захотелось то ли зарыдать, то ли расхохотаться вслух. Напряжение в груди ослабло, руки перестали дрожать, и девушка глубоко вздохнула, чувствуя себя чище.

– Вон там! – крикнул Финн, показывая на огонь.

Он несколько часов подряд тренировался произносить эти два слова, стараясь подражать интонациям тирианцев, как он их себе представлял. Похоже, ему это удалось. Множество солдат помчались туда, куда указывал Финн.

Энна чувствовала, что может поджечь что-нибудь еще. Их явно никто ни в чем не заподозрил, а во втором поджоге безусловно был смысл, так что Энна позволила себе это. Свобода возбуждала. Энна нашла другую цель, подальше от дороги, чтобы это выглядело так, будто огненная ведьма пустилась в бега. Стог сена, прикрытый сверху промасленной тканью, начал дымиться и потрескивать.

– Там! – вскрикнул Финн, показывая на стог.

Снова послышались крики, и солдаты бросились к новому очагу огня. Рейзо с трудом сдерживал улыбку.

Далеко впереди Энна заметила сложенные в пирамиду бочонки с вином и с восторгом обнаружила, что пустота в ее груди расширилась, готовая принять больше тепла.

– Вон… – начал было Финн, но вовремя остановился.

От волнения он чуть не подал сигнал тревоги раньше, чем Энна пустила огонь. Энна с усмешкой оглянулась на него и стремительно швырнула жар в винные бочонки. От взрыва окружающие их белые шатры покрылись пурпурными пятнами, словно кровью какой-то огромной твари. И наконец-то огонь внутри Энны насытился, жар, давивший на кожу, растаял.

– Вон там, – на этот раз уверенно произнес Финн.

– Где? – Какой-то перепуганный солдат подскочил к Финну и схватил его за лодыжку. – Что ты видишь?

– Там! – крикнула Энна, показывая в сторону бочонков.

Солдат умчался, на ходу вытаскивая из ножен меч. Рейзо прикусил губу.

Они проскакали по периметру лагеря, как будто пытаясь отыскать сбежавших преступников, а потом повернули на север и умчались во весь опор. Мили через три они позволили лошадям замедлить шаг и начали хихикать.

– Вон там! – произнес Рейзо с подчеркнутым тирианским акцентом, показывая вперед.

Финн глянул налево, направо и снова налево, быстро, как птица, поворачивая голову.

– Где? – с притворным ужасом спросила Энна. – Ты что-то видишь?

– Вон там! – повторил Финн, тщательно выговаривая каждый слог и с недоуменным видом тыча рукой в воздух.

Они расхохотались, хватаясь за седла, чтобы не свалиться на землю.

– Я так скучала по тебе, Финн, – неожиданно сказала Энна.

– Да и я тоже, – ответил он, расцветая своей замечательной, широкой, добродушной улыбкой.

Когда они вернулись к месту своей стоянки, было еще довольно светло. На радостях Энна попыталась зажарить белку прямо на дереве, но от мяса воняло горелой шерстью.

– Видно, пора остановиться, – сказала Энна, бросая несъеденное в костер, и огонь жадно сожрал остатки.

Вместо этого они поужинали двумя белками, сбитыми Рейзо из пращи. Вкус жареного мяса, успех вылазки и звук смеха Финна и Рейзо отзывались в груди Энны тихо бурлящим удовлетворением. «Огонь может быть отличной штукой», – думала она, удивляясь, почему ей это не приходило в голову раньше.

Потом они сидели, глядя на костер, – огонь всегда притягивал к себе, когда остальной мир погружался в темноту, – и пересказывали друг другу истории, услышанные от Изи в давние дни работы на скотном дворе в Столице. Каждый рассказал свою любимую: Рейзо – о воине, чья матушка искупала его в своей собственной крови, чтобы сделать невидимым; Энна – о девушке, которая соткала на своем станке ткань из живых животных и улетела на ней в те края, где впервые родилась музыка; Финн – о человеке, который так полюбил некую пленницу, что его сердце разбилось, вылетело из груди и каждый день пело ей песни сквозь зарешеченное окно.

Пока он говорил, Энна смотрела на костер, и ей казалось, что она видит как наяву лицо женщины, которая слушает песню, набираясь храбрости для побега из темницы и понимая, что крылья этой птицы выросли из двух половинок разорвавшегося сердца мужчины. А потом женщина следом за птицей отправилась к тому мужчине, нашла его мертвым и умолила сердце вернуться в тело, поклявшись любить этого мужчину так же, как он любил ее… Энна посмотрела на Финна. Насколько она помнила, конец истории Изи был вовсе не таким славным, но Финн, похоже, придумал собственный вариант.

Вместе с ночью явился и зимний морозец. Светлые воздушные снежинки падали в костер, как хлопья легкого пепла, и мягко, нежно шипели. Рейзо встал и потянулся.

– Пошли в палатку, Финн, – сказал он. – Там, конечно, тесно, зато уютно, а мне не хочется выкапывать тебя утром из-под снега.

– Соглашайся, Финн, – подхватила Энна. – Не мне же одной страдать из-за храпа Рейзо! Он хрюкает, как полный загон сердитых поросят!

Рейзо толкнул ее в плечо и заполз в палатку. Финн замялся, посмотрел на Энну и кивнул.

Среди ночи Энна проснулась. Она лежала на боку лицом к Финну, хотя почти не могла рассмотреть его в темноте. Но она ощущала его дыхание, касавшееся ее лба в мягком ритме вздохов. А разбудила ее рука Финна, легшая на ее волосы. Но юноша тут же убрал руку, и Энне показалось, что ее голова опустела, лишившись его прикосновения. Прежде она даже не представляла, каково это, – лежать рядом с ним, чувствовать его тепло и ощущать себя надежно защищенной и довольной. Сердце Энны ударилось о ребра, и она вгляделась в темноту, пытаясь понять, не проснулся ли Финн и если да, то как он смотрит на нее.

Внезапно Энна заметила, что сдерживает дыхание. Она старательно задышала и издала слабый стон, чтобы Финн подумал, что она спит.