Огненная кровь. Том 1

— Много чести для дурной крови. И потом, это же такие расходы! Платья, карета! Нужно снимать в Рокне дом, да и с какой стати я буду с ней носиться? Если бы покойный Людвиг хоть в чём-то меня слушал, то не воспитал бы её такой! И в её положении воротить нос чересчур самонадеянно. Да она мне руки должна целовать, что я до сих пор терплю её здесь! Ах, милая, я так устала!

— Душа моя, тебе нужно развеяться, ты очень бледна! Почему бы тебе не посетить нас в Фессе в самое ближайшее время? А, кстати, когда мэтр Гийо обещал вас представить лорду Байли? Я слышала, лорд Байли очень богат…

— О! — тётя Огаста оживилась. — Лорд Байли! В следующем месяце они всем семейством переезжают сюда, на побережье, я же говорила тебе, что его жене лекарь прописал морской воздух? Так вот, их особняк почти закончен, заложен парк и дорога, и… о Боги! Ты даже не представляешь, какая там роскошь! Мы завтра прокатимся туда, посмотришь издали, там чудесно! А самое главное — сюда же переезжают два его сына и сестра с племянником. И в честь новоселья будет бал. Моей Софи через две недели исполнится шестнадцать, и мэтр Гийо клятвенно заверил меня, что нам будут рады в этом доме. Но ты же понимаешь, милая, что, если эта строптивая дрянь откажется от его предложения, он едва ли захочет представлять мою Софи семье лорда. А Софи… это был бы головокружительный успех — быть впервые представленной на балу у Байли да ещё войти в ближайший круг! Его сыновьям и племяннику самое время подумать о невестах, тем более, что Боги не обделили Софи красотой и талантами.

— Ты говорила, мэтр Гийо — родня Байли?

— Очень дальний родственник по линии жены лорда. Но он очень близок с леди Байли и вхож в их дом накоротке. И я уже пожертвовала тысячу ланей на его школу и обещала, что девочки помогут на благотворительном вечере, я вошла в попечительский совет школы и даже уступила ему на несколько дней нашего садовника! И я не хочу, чтобы все мои усилия пропали втуне! Но что поделать, — тётя Огаста понизила голос почти до шёпота, — он просто помешан на моей дурной племяннице, и, если она ему откажет, он обидится, а ведь он очень гордый человек. Ах, милая, мне нужно, чтобы она приняла его предложение, любой ценой!

— Душа моя, ты должна быть сильной и стоять на своём!

— Да я не расстаюсь с нюхательной солью и мятным чаем, я ночами не сплю, столько сил у меня всё это отняло! Да что говорить!.. Одна надежда на тебя, милая, ты умеешь взывать к людскому благоразумию, или, клянусь Богами, я выставлю мерзавку из дому!

Они завернули за угол веранды и голоса утихли.

Иррис медленно поднялась с пола и вернулась в гостиную. Её переполняла бессильная злоба. Она взяла в руки книгу, но глаза не различали букв, прошлась вдоль полок, касаясь пальцами корешков, дотронулась до струн дзуны, и те отозвались жалобным звуком.

Она пыталась успокоить сердцебиение и не могла. Тревога, копившаяся в воздухе, опутала её, словно сеть, и она, как муха, угодившая в паутину, билась в отчаянии, но вырваться не могла.

Мерзавка… Дрянь… Дурная кровь… Слишком много чести…

Эти слова жгли, как калёным железом. Если бы ей было куда уйти — она бы ушла. Прямо сейчас, навстречу надвигающейся грозе.

Да пусть они сквозь землю провалятся! Она не примет предложение мэтра Гийо! И пусть тётя катится к морскому демону в зубы! Пусть выставит её из дому! Пусть!

Пусть…

Но куда ей пойти?

— Милая, — тётя Клэр появилась в дверях и, махнув ей пригласительным жестом, сказала, — не присоединишься к нам?

Сейчас начнётся!

Иррис вышла в сад. Из-за духоты дамы решили пить чай не на веранде, а в открытой беседке, надеясь поймать хоть какое-то движение воздуха.

Но никакого движения не было. Мир застыл в тревожном ожидании.

Горничная принесла лимонад. К горячему чаю так никто и не притронулся, несмотря на лимон, мелиссу и мяту, которыми его сдобрила кухарка.

Иррис расположилась напротив тёти Клэр и покосилась на болонку, сидящую на соседнем стуле. Болонка изнывала от жары, шумно сопела и неодобрительно смотрела на всех, время от времени поскуливая.

— Итак, милая, — начала тётя Огаста, — ты всё обдумала? Мэтр Гийо приедет завтра, и мне бы хотелось, чтобы ты поступила, как взрослая разумная женщина.

— И я тоже считаю, душа моя, вы должны быть благоразумны, — добавила тётушка Клэр, — репутация женщины в вашем положении — вещь весьма хрупкая, а вот наличие такого добродетельного и уважаемого мужа, как мэтр Гийо, навсегда защитит вас от любых подозрений.

Она посмотрела на Иррис взглядом, полным жалости и осуждения, и принялась медленно обмахиваться веером.

Всё это Иррис уже слышала.

Тётушки говорили долго, по очереди, взывая к её благоразумию, добродетели и кроткому нраву, говоря о том, что женщине следует быть мягкой, гибкой и покорной, чтобы обрести своё счастье. Они воодушевлялись её молчанием и потупленным взглядом, принимая это за знак смирения.

Только смирения никакого в ней не было.

И благоразумия.

И кроткого нрава…