Огненная кровь. Том 2 (СИ)

Хейда заглянула в чайник и сахарницу, в корзинку с печеньем, обыскала лиф и рукава Арманы, но, не обнаружив ничего подозрительного, ушла, заперев дверь на ключ и оставив служанку заниматься волосами хозяйки. Едва она вышла, как Армана наклонилась, отцепила приколотое с обратной стороны подола письмо, и сунула хозяйке в руки.

Иррис читала жадно, быстро, едва понимая смысл, а потом снова и снова перечитывала строчки, написанные рукой Альберта, и с каждым словом в неё возвращалась жизнь. И ей показалось, что от этих строк даже руки её потеплели, словно их коснулся живой огонь. В письме было кольцо с сапфиром, и Иррис ни мгновенья не задумываясь, надела его.

Позже она сослалась на головную боль и легла спать, как только солнце начало клониться к закату. Хейда, наконец, ушла к себе, выставив везде охрану и запретив ей выпускать Иррис и Арману из покоев до утра.

А Иррис долго лежала в темноте, прижимая письмо к груди и вспоминая строчку за строчкой — она выучила его наизусть.

«Моя ласточка!».

«…и я буду сражаться за тебя…».

«…если понадобится, я за тебя умру…».

«…потому что мне так много нужно сказать тебе, хотя ты и так всё знаешь…».

«…но я всё равно скажу, когда увижу тебя снова, я хочу, чтобы ты знала, чтобы услышала…».

«И, если ты хочешь услышать эти слова, если ты хочешь быть со мной…».

«Потому что я хочу быть с тобой. Сегодня. Завтра. Всегда».

«После заката, жди…».

«Брось всё… Иначе нам не выжить…».

Она выскользнула из кровати очень тихо. Осторожно надела костюм для верховой езды. Армана тоже собралась. И они стояли у окна, не зажигая свечей, глядя на тонущий во мраке сад. Луна ещё не взошла, и лишь вдалеке в эддарском порту горели огни — оранжевые точки на фоне чёрной бухты, да далёкий свет маяка мерцал на границе моря и неба.

— Сколько нам ещё ждать? — тихо спросила Иррис.

— Цинта подаст сигнал фонарём, — шёпотом ответила Армана, — как только охрана уйдёт.

Ждать пришлось не слишком долго. Что-то ухнуло, словно взорвался фейерверк на заднем дворе, а потом пламя окрасило небо в рыжий, и гул раздался откуда-то справа, со стороны конюшен.

Армана осторожно приоткрыла окно, увидев, как два стража отошли в сторону за шары самшитовых фигур, и через мгновенье скрылись из виду, и в тот же миг с другой стороны из кустов трижды просигналил фонарь Цинты.

— Божечки, леди Иррис, я так боюсь высоты! — прошептала Армана.

— Тихо! Держи меня за руку, сейчас темно, внизу ничего не видно. И это совсем не страшно, я уже так делала.

Иррис прикрыла за ними окно, и они перебрались на соседний балкон, держась за витую решётку. Остановились перевести дух и тут же двинулись дальше. Где-то в стороне, там, куда направились два стража, отчётливо послышался рёв пламени, крики, ржание лошадей, и зазвенел колокол на воротах, а поверх этого кто-то отчаянно горланил похабную песню. Иррис узнала голос Тибора.

— Леди Иррис! Слава Богам! Армана! — Цинта встретил их внизу. — Надо торопиться!

— А где Альберт? — спросила Иррис тревожно.

— Скоро будет, не волнуйтесь, миледи. А нам надо бежать, пока вас не хватились.

Они бежали по тёмной аллее, сначала ступая на носочках, чтобы не слышно было шагов, потом нырнули в тёплое влажное нутро оранжереи, тишину которой нарушало только мерное журчание фонтана, и выбрались с обратной стороны. Цинта отпёр калитку, и смазанные петли даже не скрипнули. Снаружи Цинта свистнул по-таврачьи, и из мрака выступила фигура в плаще, держа лошадей в поводу.

— Нахди?

— В сёдла, живее! — прошептал человек в плаще.

— Цинта, — тихо спросила Иррис, — мы что, уедем без Альберта?

— Да, миледи. Он сказал так сделать. Он приедет другой дорогой, иначе нас могут поймать. А теперь торопитесь, времени у нас совсем мало.

Цинта запер калитку на ключ и с трудом взобрался на лошадь, где уже сидела Армана. Ашуманское зелье переставало действовать, а им ещё предстояло преодолеть немалый путь.

Иррис слышала, как Нахди шептал слова на ашуман, бросая на дорогу что-то из небольшого мешочка, прикреплённого к седлу, но что именно, она разобрать не смогла. За всё время пути, он делал так несколько раз, и было понятно, что запутывал следы. Когда въехали в ашуманский квартал, над морем уже встала луна — огромная, яркая, как золоте блюдо, и стало светло почти как днём. А дальше Иррис потеряла счёт поворотам — в хитросплетении узких переулков Нахди ориентировался очень хорошо, а вот ей казалось, что они кружат бессмысленно, всякий раз снова и снова, поворачивая налево, словно по спирали. Наконец, они спешились у тёмного проёма арки посреди двухэтажного дома, опоясанного длинным балконом, и она услышала:

— Приехали!