Огненная кровь. Том 2

— Все хотят такой любви. Начиная с того дня, когда мать впервые берёт ребёнка на руки, всё, что ему нужно — её любовь. Именно такая, не за что-то… просто потому, что он есть. И до последнего дня это единственное, что нужно нашей душе — иначе она пуста, — произнесла Вэйри грустно.

Альберт выдернул кинжал и положил его на край стола.

— У меня не было матери, и я такой любви не знал… Отец меня ненавидел… Да все ненавидели. Была няня очень давно… только она, пожалуй, и любила меня, но отец услал её, сказав, что бастардам нужно заботиться о себе самим. Во всём мире есть только один человек, которому на меня не наплевать, — произнёс он с иронией.

— Ну, хоть один-то есть.

Альберт посмотрел на мистрессу.

— Печально, что этот человек — я. Хотя, может, вот ещё Цинта беспокоится за меня — уж не знаю, что он во мне нашёл. И ты права насчёт пустоты в душе… Я хочу заполнить эту пустоту, и я нашёл ту, кто может это сделать, — в глазах Альберта вдруг появилось сияние, серое облако тумана растворило стальной блеск и замерцало мягким светом, — и я бы отдал ей всё — всю свою душу, всего себя, до капли… без остатка… Но ей это не нужно… она не хочет меня… Она ранила меня стрелой, Вэйри, вот сюда, в шею — жаль, что она не убила меня прямо там!

Он выпил вино залпом и стукнул кубком по столу.

— Она любит другого?

— Я… не знаю. И лучше бы и не знать. Потому что так есть хоть крошечная, но надежда. Но каждый раз, когда я рядом с ней, я всё разрушаю, я не владею собой, я пытаюсь вырвать из неё признание, и от этого только хуже. Теперь она меня избегает. И эта страсть — она меня пожирает изнутри, потому что я никак не могу получить то, чего хочу.

— А чего именно ты хочешь, Берти? Чтобы она любила тебя так же страстно, как ты её? Что ты хочешь, чтобы она сделала? — Вэйри спросила тихо и придвинулась чуть ближе.

— Всё, чего я хочу, чтобы она просто сказала «да». Что она просто любит меня, неважно как, пусть не так сильно, как я — кто-то всегда любит меньше. Я согласен и на это. Согласен ждать, сколько нужно, если бы она только дала мне надежду! — ответил он горько.

— А ты говорил ей это? То, что сейчас говоришь мне?

— Нет. Она и слушать меня не станет. Она меня боится.

— Потому что ты требуешь от неё признания?

— Да… наверное.

— Ну так перестань требовать, Берти! Как мать любит своего ребёнка? Она отдаёт, ничего не прося взамен, она просто хочет, чтобы он был счастлив. И ты попробуй просто отдавать. Возьми всю свою страсть и преврати в любовь, и отдавай без остатка как ты и сказал. И поверь, если в ней есть к тебе чувства, она не устоит. Ни одна женщина не устоит.

Он посмотрел на Вэйри внимательно, чёрные глаза мистрессы лучились пониманием, она накрыла его руку своей ладонью и добавила тише:

— Будь с ней рядом, согрей её своей любовью. Погаси этот пожар, ведь никто не хочет сгореть заживо, а вместо этого подари ей тепло — свою заботу и внимание. Пусть она увидит твою душу, и как птица, которая видит уютное гнездо, однажды она захочет в нём поселиться.

— Ты удивительная женщина, Вэйри, — он похлопал её по руке, — и очень чуткая. Но дело в том, что твой совет мне не подходит. Она — невеста моего брата. И я не могу быть рядом и заботиться о ней так, чтобы не скомпрометировать её. Потому что… у меня же всё на лбу написано! И я думал… надеялся, что если она испытывает такие же чувства, то её страсть могла бы разорвать эту помолвку, но её ум и воля сильнее её чувств, а мне нечего им противопоставить. Нет ничего хуже волевых и умных женщин! — усмехнулся он, наливая ещё вина. — Она избегает меня и прячется очень старательно. Она даже в глаза мне не смотрит!

— Ты ещё так юн, Берти, — усмехнулась Вэйри и дотронулась до его плеча, — я дам тебе другой совет. Прислушайся к нему, если хочешь быть счастлив. Если бы её воля была крепка, а чувства поверхностны, не стала бы она тебя избегать. Она бы тебя дразнила, намекала и отталкивала, но не подпускала бы слишком близко, она всегда держала бы тебя рядом, ведь это удобно — иметь в запасе такого пылкого поклонника. А если она тебя избегает, если не смотрит в глаза, не делает намёков, поверь, она прячется от тебя именно потому, что боится не совладать со своими чувствами, потому что не доверяет своей воле и уму, и ты будешь просто дураком, если отступишься прямо сейчас!

Альберт покачал головой и ответил:

— Нет, Вэйри, я не могу быть послушным и ходить за ней тенью. Рядом с ней я не владею собой. Наверное, Цинта прав, я случайно могу просто сломать её, как тот цветок, потому что во мне сейчас слишком много ярости… И мне лучше держаться подальше от неё. Я поклялся её забыть, и я забуду. Я буду пить и драться до тех пор, пока что-то из этого мне не поможет и не вылечит от этой болезни. Или не убьёт меня окончательно. Так что поставь тут ширму, завтра я снова приду сюда ночевать. И, кстати, раз уж ты сегодня решила составить мне компанию, давай поговорим лучше о тебе. Всегда хотел спросить — почему ты стала мистрессой?