Огненная кровь. Том 2

— Не думаю, Берти, что сейчас тебе нужно знать мою историю, к тому же, — Вэйри кивнула на дверь, — к тебе пришли.

Цинта осторожно пробирался вдоль стены, бросая косые взгляды на девушек в красных корсажах и сетчатых чулках. Одна из них направилась к нему, но Цинта быстро преодолел расстояние до Альберта и подсел к нему с другой стороны.

— Я же сказал тебе не приходить, какого гнуса ты здесь забыл? — спросил Альберт, подвигая ему кубок и наливая вина. — Или ты пришёл к ним?

Он указал кубком на Рози, которая, закусив губу и выставив вперёд ножку в изящной туфельке, весьма недвусмысленно рассматривала нового гостя.

— Я принёс тебе записку, — шепнул Цинта, протягивая ему сложенный вчетверо листок.

— От кого?

— Сам посмотри.

Князь развернул листок, пробежался по строчкам, и Цинта мог бы поклясться, что почти ощутил кожей дрожь пламени, исходившего от него.

— Она хочет меня видеть? — спросил Альберт хрипло. — Зачем?

— Я… не знаю. Она просто просила передать записку. Я передал, — Цинта подумал, что сейчас был очень опасный момент, потому что на лице у Альберта застыло такое выражение, как будто в спину ему только что вошла стрела.

Князь встал, молча схватил баритту и камзол и быстрыми шагами направился к выходу, а Цинта рванул следом.

Вэйри лишь усмехнулась и, убирая со стола бутылку, произнесла вслух:

— «Я поклялся её забыть, и я забуду». Ну кто бы сомневался!

Альберт вскочил на коня, на ходу спрашивая Цинту:

— Как я выгляжу?

— Как младенец в розовом пуху!

— Хочешь отведать кулака?

— Ты выглядишь так, будто три дня валялся в вонючей яме, тебя били сапогами по морде, а потом ты ещё и пил неделю беспробудно в борделе, мой князь! Вот как ты выглядишь! Сам будто не догадываешься! В таком виде я бы даже на конюшне не рискнул показаться.

— Проклятье! — рыкнул Альберт, стегнул лошадь и помчался, как одержимый, в сторону холма.

— Охохошечки! Владычица степей! Плохая была это затея! Очень плохая!

И Цинта поскакал следом.

* * *

Иррис думала, что сможет поговорить с Альбертом в тот же день, когда прочла дневник отца. Она вышла на прогулку в сад, долго бродила по дорожкам, поглядывая на окна Большого дворца, но он так не появился. Остаток дня она провела в библиотеке, жадно читая книги об айяаррской магии и где-то в глубине души надеясь, что, возможно, он заглянет туда. А вечером она ужинала с Себастьяном на террасе и рассеянно ковыряла вилкой еду, потому что у неё накопились вопросы, а ответов по-прежнему не было.

В одной из книг она нашла описание ритуалов, связывающих одного айяарра с другим, их было множество, и у каждого были какие-то особенности: помолвка, свадьба, соединение ученика с учителем, лекаря с больным, связь для поединка…

Она вспомнила их с Себастьяном помолвку — то, что делал Гасьярд, совпало с описанием. Она прочитала и то, что следует за ритуалом, как правильно открываться друг другу, какие будут ощущения, что положено чувствовать, и поняла одно — она не чувствует с Себастьяном ничего из того, что описано в книге. Как будто между ними и вовсе нет никакой связи. А все их чувства — обычные чувства людей, которые просто приятны друг другу. Пожалуй, почти так, как у неё было с Эрхардом.

Зато описание полностью совпало с тем, что происходило с ней, когда рядом был Альберт.

Что же это такое? Откуда эта связь? Может Гасьярд что-то перепутал?

Она сослалась на головную боль и после ужина быстро ушла к себе в комнаты. Сидя в кресле на балконе, скрытая от посторонних взглядов ковром из вьющихся роз, она стала перебирать в памяти всё, что так или иначе было связано с Альбертом с самого первого мгновенья их встречи.

Иррис вспомнила, как сидела мокрая, дрожа от холода и страха, так, что зуб на зуб не попадал, и целилась в высокого мужчину, который осматривал её карету. Тогда у неё от пережитого ужаса рассудок совсем помутился, потому что Альберт выглядел кем угодно, только не разбойником, но она, тем не менее, выпустила три стрелы и едва не убила его.

Боги милосердные! А если бы она попала?

Но потом она поняла, что ошиблась, и ей даже стало стыдно. И когда он подошёл, она подумала, что никогда не видела такого пронзительного взгляда. И удивилась тому, как быстро между ними возникло… понимание. Почти сразу. С первых слов, с того мгновенья, когда он из-за кареты показывал ей перстень гильдии лекарей не совсем приличным жестом. А когда он коснулся её руки, что-то случилось, но тогда она решила, что просто у неё от страха и боли кружится голова и мерещится всякое, и только теперь она поняла, что вот тогда это и произошло впервые — когда он коснулся её руки. Это тепло, которое полилось в её ладонь…