Огненная купель Шантунга

– Японцы нам о своих проблемах не докладывали. Экипаж снимали с «Микасы» два их последних дестроера. Кстати, от одного из них «Новик» перед этим торпеду и поймал… Ферзен хотел их прямо около «Микасы» и прибить, но Макаров приказал по флоту не мешать им спасать. Пожалел. И сразу после того, похоже, его и ранило. Я, может, не отошел еще, но уж точно не пожалел бы…

Уходили так, что люди на палубах плечом к плечу стояли, как селедки в бочке. Мин у них уже не было. Мимо «Богатыря» шли молча, никто не гавкнул ни разу. Стояли все и тряслись. Стемман шел на них так, что они думали, наверное, что уже все, конец, и он их сейчас обоих по очереди раздавит. А он у них в последний момент корму обрезал. Только волной там народец окатило. Пошли дальше смирные, похоже, к англичанам в Вэйхайвэй.

Камимура, вот этот точно погиб. Вместе со всем своим штабом на «Конго». «Варяг» с него кое-кого из воды вытащил, они и рассказали. Вообще-то, сейчас все уже только поиском и спасением народа занимаются. Холодно. Померзнуть все могут, а мы же не звери.

Слышите? Вроде затихло. Наверное, с «Адзумой» закончили.

– Понятно… А что с «Баяном» стряслось?

– Я сам лично видел только развязку. Когда все «ура!» закричали. Ему, похоже, японцы повыбили почти всю артиллерию. Ну, и он на таран. Как мои на «Рюрике»…

Только Рейн дошел. И снес корму «Сикисиме». Напрочь… Но тот «Баяна» в отместку добил 12-дюймовками, когда Рейн уже без хода дрейфовал. Григорович с «Полтавой», «Севастополем» и «Святителями» с одной стороны, Эссен с Бухвостовым с другой потом японца раскатали. Но отбивался этот их броненосец геройски. «Севастополю» весь перед раскурочил, «Цесаревичу» корму запалил. И потонул супостат только минут за пятнадцать до того, как вы очнулись.

Но каков молодец наш Николай Готлибович! Собственно говоря, если бы не этот таран «Сикисимы», японцы могли прорваться, даже несмотря на потерю флагмана. Только после этого у Камимуры нервы сдали, и он, бросив броненосцы свои подбитые, развернулся. То ли в дыму не рассчитал, то ли управление было повреждено, но выкатился он прямо на Эссена с Бухвостовым, Щенсновичем, Васильевым и Игнациусом. От «суворовского» снаряда он запарил, мы видели. Когда «Баян» совсем на корму встал, Стемман уже подходил на пару с «Изумрудом». Даст бог, помогли кому…

А «Ясиму» перед этим взорвал «Потемкин». Попадание было прямо-таки уникальное, повезло. Старшой наш свидетель, видел, когда на корме у нас пожары тушили. Прямо под башню кормовую, с левой стороны барбета. Он ведь нашу линию прошел и бежать порывался. Но дернул не следом за «Хацусе», а к востоку, может быть, хотел потом «Адзуму» поддержать. Сначала его «Три Святителя» причесал и прыти поубавил, а потом уже и «Светлейший» с сорока с лишком кабельтовых влепил… Как попасть умудрились, практически без пристрелки? Видимо, судьба. Взорвался так, что обломки на милю почти разлетались. Похоже, никто там не спасся. Кстати, от него нам больше всего и досталось на орехи. Так что поделом!

– Поднимайте же меня! Ну, живо… Флаг мой на место верните. И так все главное уже пропустил… Ох, грехи мои тяжкие… Батюшки! А это кто? Рядом-то, почти борт в борт идет?

– Рейценштейн. Вон на мостике: сам адмирал, Кирилл Владимирович, Степанов, Нирод, Беренс… Вся ваша старая «банда», Всеволод Федорович! Они-то на «Варяге» нас и спасли. Сначала от минной атаки прикрыли. А потом вместе с «Победой» «Ясиму» отгоняли, когда решили было, что он нас по примеру Рейна протаранить намеревался. Но шли сейчас дальше. Разве же так можно? Почти под борт подлезли. У нас же управление только машинами, ну, а как всей махиной навалим? Наверное, наше давешнее «ура» услыхали.

– Ведите-ка меня на палубу. Хочу всем нашим, «Варягу» и «варяжцам» поклониться…

* * *

Порт-Артур с утра гудел как растревоженный улей. Суета озабоченных штабных офицеров, беготня вестовых, разбуженные с ночи врачи и медсестры, «пожарный» выход в море трального каравана, трех канонерок, полудюжины миноносцев, нескольких буксирных пароходов, а вслед за ними плавгоспиталя «Казань», однозначно свидетельствовали – был большой бой. Идут буксиры и плавгоспиталь – значит, крепко кому-то из наших досталось. К беспокойству за судьбу флота и крепости примешивался страх за родных и близких, за друзей и знакомых. Но ведь идут-то с символическим охранением всего. Или не опасаются встречи с японцами? Значит? Да неужто?! Неужели одолели наши супостата? Как? Где? И почему не возвращаются до сих пор? Вопросов у ожидающих становилось все больше, но вот ответы…