Огненная лавина

Огонь начал нагревать кабину, гуще обволакивать стекло, но летчик старался держать под постоянным наблюдением переправу. Он подходил к ней, словно к аэродромной полосе на посадку, все сильнее и сильнее отжимая от себя ручку управления... Богачев смотрел на стекло кабины, и на какой-то миг ему показалось, что он глядит в широкий зев русской печки в своей деревенской избе. Жарко пылают березовые дрова, на загнетке стоит чугун со свежими щами. В одно мгновение промелькнуло лицо матери в отблесках буйного огня - мать в цветастом переднике, на подбородке у нее мучная пыльца... Исчезло видение, больно защемило сердце. Он мысленно простился с родными, с землей, с небом, которое так любил. Надо что-то сказать на прощание ребятам, пусть передадут товарищам и командиру, как дорого стоила его жизнь.

- Вы слышите меня, ребята?! - гортанным голосом выкрикнул Богачев.

- Прыгай, Иван!..

- Прощайте, друзья! Иду на мост!

С берегов по нему били зенитки, строчили автоматы и ручные пулеметы. Сбрасывая в спешке ранцы, с настила посыпалась в воду фашистская солдатня, отчаянно разгребая руками донскую воду, стараясь подальше отплыть от моста - к нему с катастрофической быстротой приближался объятый пламенем советский штурмовик. Ничто теперь не могло предотвратить столкновение самолета с переправой, забитой техникой и людьми.

Иван с благодарностью подумал об "иле" - молодец, не подвел, не взорвался раньше времени...

Небывалой силы взрыв разметал переправу над Доном. С огнем, дымом подняло вверх понтоны, машины, орудия. Новенький "оппель" так швырнуло взрывной волной, что насадило его на конец танкового ствола. Вместе они и ушли на дно реки.

Уничтожив еще несколько зенитных орудий, звено вернулось на полевой аэродром. Только не было с ними любимого командира - Ивана Богачева.

За каждую пядь неба

688-й штурмовой авиаполк под командованием Максима Гавриловича Склярова вошел в состав 16-й воздушной армии, формирование которой в основном было закончено в августе сорок второго года. Штаб армии расположился в совхозе "Сталинградский". Летчики поселились в многоместной землянке.

Гантели Вани Богачева взяли в землянку, и по утрам Юрий Зыков занимался с ними. Владимир Большаков, наблюдая за ретивостью парня, говорил:

- Давай, давай, тренируй, Зыков, мускулы. Теперь надо драться за себя и за Ваню.

К этому времени Юрий успел сдружиться со многими летчиками. Особенно он дорожил дружбой с Большаковым. Они успели узнать друг о друге многое. Владимира часто посылали на ответственные задания, потому что он отлично следил за воздухом, умело ориентировался в любой обстановке.

Все чаще стали вспыхивать по ночам зарницы - бело-фиолетовые сполохи в разных частях неба, волнуя тех, кто с детства видел нелегкий крестьянский труд, собирал колоски после жатвы. Приятные воспоминания об уборочной страде радовали и майора Склярова, выходца из крестьянской семьи, живущей в Ростовской области. Ему было всего три года, когда над Россией отполыхала самая жаркая из зорь - заря революции. В бурный период коллективизации окончил рабфак, в тридцать шестом году летную школу, перед самой войной - курсы усовершенствования.

В ту ночь на двенадцатое августа, командиру полка спалось плохо. Утром надо было вылетать на ответственное задание: бомбить аэродром у местечка Обливская. Сам комполка был назначен ведущим группы, состоящей из тринадцати штурмовиков и двадцати четырех прикрывающих истребителей.

Перед вылетом наметили провести митинг, вынести полковое знамя. Несколько вступительных слов скажет сам командир. Вот и сейчас, лежа на жесткой постели, Максим Скляров подыскивал нужные слова. Мешали думать бесконечные заботы. Он оделся, вышел под звездное небо. В той стороне, где был его родной дом, взыграла блесткая зарница... вспомнилась деревенская улица, рябина под окнами, кривая дорога в поля, прощальный осенний клик птиц на отлете. А зарницы все полыхали, затмевая на мгновения звездный свет. Многие поля не засеяны нынче хлебами, а природа в сроки их созревания по заведенному порядку выполняет свою ритуальную пляску праздничных огней, словно радуясь разумной работе земли, предсказывая богатые урожаи.

А каким будет "урожай" завтра, когда группа полетит бомбить аэродром противника? Там, по сообщению разведки, скопилось около ста самолетов. Скляров решил, что на митинге в короткой речи он вспомнит и ночные сполохи небес, и пустующие по вине фашистов поля, и матерей, оплакивающих своих сынов. Он скажет однополчанам: "Обрушивайте лавину огня на голову врага. Пусть каждая бомба и пуля, каждый снаряд поразит и испепелит вражью нечисть. Пусть не будет фашистам пощады ни на земле, ни в небе..."

Нет, не напрасно вспыхивали в ту ночь зарницы: они сулили полку боевую удачу. На вражеском аэродроме было уничтожено пятьдесят самолетов. Наша группа вернулась без потерь.

Через пять дней в районе Абганерово обнаружили большое скопление танков. Снова массированный неожиданный налет - в результате десятки уничтоженных и поврежденных танков остались недвижимыми на земле.