Огненная обезьяна

— Вы, конечно же, знаете, Теодор, что всякий мужчина способен доставлять сексуальное удовольствие одновременно шести женщинам. В древнейших, еще дотантрических трактатах об этом понаписано достаточно. Две руки, две ноги, половой орган и язык. Переворачиваем пирамиду, и шесть таких умельцев мы направляем на одну женщину. Казалось бы, она должна быть беспрецедентно осчастливлена! Однако, нет. Они будут толпиться, толкаться, мешать друг другу. Чтобы не утратить ни капли эротической энергии, накопленной этой компанией, надо разбить производимую общую работу на ограниченные операции. Чем элементарнее, тем лучше. В результате, что мы увидим не громадного, горячего, работающего грубыми рычагами робота, а целую стаю небольших и совсем мелких, невероятно ловких и специализированных кусочков телесного теста. Не остается ни одного квадратного миллиметра, ни одного нервного окончания, которого не достиг бы специализированный агент, снабженный идеально подходящим инструментом. В идеальном исполнении, это будет облако активной коллоидной взвеси, если хотите, пены. Каждая клетка получит свое покалывание, и выбросит вызванный им заряд чистой энергии в мозг. В момент полного притока и наивысшего напряжения этой энергии, все уровни сознания раскрываются единым розовым бутоном навстречу солнцу высшего существования.

— Мы все это увидим? — Поинтересовался комиссар.

Зельда посмотрела на госпожу Диамиду.

— Насколько я понимаю, создание такого эротического роя, еще в процессе разработки. Я правильно говорю?

Набычившаяся скотница кратко кивнула.

— Остальные пояснения вы получите, если пожелаете, у моей партнерши. Насколько я понимаю, она вас ждет. Работа, действительно, еще не закончена.

— Но, заметьте, Теодор, сколь неприкладной характер она носит, эта работа. Ее результаты могут быть применены далеко за пределами интересов нашей Деревни. Сколь многим людям там, за пределами наших непроницаемых стен, он может быть полезен, и даже составить счастье.

Комиссар задумчиво, и, по-моему, потрясенно кивнул. И спросил.

— А для мужчин?

— Вы правы, Теодор, может показаться, что данная работа несет не себе налет женского сексизма. Но лишь на первый взгляд. Теория госпожи Афронеры лишена каких либо гендерных гримас. Она прямо так и называется — "Единая теория сексуального поля". Откровенно скажем, первая наша красавица госпожа Афронера, без отвращения относится к мужчинам, и над их потребностями размышляет тоже. Там, совсем другой подход. Женщина, даже самая современная мыслит мир как брак. Ей нужен один мужчина, но уж чтобы он расшибся ради нее в лепешку. Мужчина, даже самый заядлый моногамщик, мыслит мир как гарем. Ему не нужно, как женщине, все счастье в одной точке, ему важно количество точек приложения своего сексуального я. Упрощенно говоря, если женщине от всех мужчин нужен один мужчина, то мужчине нужно одно от всех женщин.

Все это звучало чудовищно умно, никогда бы не посмел я возражать ни публично, ни в постели, но про себя то я отлично и окончательно знал, что мне лично никакого гарема не требуется, а нужна мне лишь одна моя рыженькая умничка.

— Но о гаремной модели, если вы очень заинтересовались, нужно говорить в лаборатории "За колоннами", там, где властвует наша краса и гордость — госпожа Афронера. В этой части госпожа Диамида не сотрудничает с нею.

— Ну, так давайте отправимся туда. — Сказал комиссар.

Эта простая, никаким подтекстом не нагруженная фраза, сильно подействовала на Зельду. Губки у нее поджались, глаза сделались — щелочки.

— Вы действительно туда хотите, Теодор?

— Действительно. — Развел рукой и собакой комиссар. Он, кажется, тоже не понимал, в чем причина столь резкой перемены настроения. Куда ему, сановному чудищу понимать трепетание этих тончайших, бестелесных жилочек, что составляют нервную систему чуда природы под именем Зельда, если даже я, ежедневный созерцатель и любовник теряюсь в догадках.

— Но, можно и в музей. Если можно. — Комиссар пожал плечами.

— То есть, вам все равно куда идти?

— Я хочу увидеть как можно больше, но мне все равно, в каком порядке.

Зельду почему-то этот туманный ответ удовлетворил. Она сделала знак пальцами, означающий — пошли.

Но сразу выйти из Ветеринариума у нас не получилось. Уже преодоленная нами госпожа Диамида вклинилась в наше движение.

— На прощание, мессир, похвастаться. Кое что интересное.

Я напрягся, всякое отступление от программы, есть повод для особого внимания. Но волновался я зря. Нас подвели к небольшому вольеру в котором сидел на куче клевера, опершись на передние лапы, серый заяц. Сидел неподвижно, выпучив глаза, изредка чуть раздувая щеки.

— Это заяц? — Спросил комиссар.

— Заяц. — Сказала госпожа Диамида с глубокой, и от этого особенно непонятной гордостью.

— И чем же замечательна эта зверюшка? — Поинтересовалась со справедливой скукой в голосе Зельда.

— Три часа назад был задавлен на асфальте машиной. Там, где ваш дом. Уже сидит. Скоро покушает.