Огненная сага

На щеках священника выступили красные пятна. Пока священник говорил, он подходил все ближе, и теперь слуга Господа стоял так близко к Милану, что на лицо парня начали попадать брызги слюны.

– Вы, конечно, извините меня, но мне кажется, вы неправильно оценили ситуацию. Вы говорите о женщине, против которой выступил совет.

– Не перекручивай мои слова! – Священник угрожающе поднял указательный палец. – Она нарушила закон!

– Закон, который не знает человечности, является не чем иным, как тиранией.

– Хватит! – Лоренцо ворвался в маленький зал. Очевидно, он стоял снаружи, вне поля зрения, и следил за их спором.

– Я пытался построить тебе золотой мост, Милан, но ты выбрал Дорогу печали. – Капитан помахал стражам. – Отведите его к повозке. Теперь ты заплатишь за свое кощунственное высокомерие!

Милан не сопротивлялся. Стражи вывели его в узкий двор гарнизона. Там стояла повозка, в которую были запряжены два осла. Милан забрался наверх и схватился за стенки. Повозка выехала через ворота на Дорогу печали, и у Милана перехватило дыхание.

ДАЛИЯ, ДОРОГА ПЕЧАЛИ, УТРО, 2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Улица была заполнена сотнями зрителей. Похоже, весь город поднялся на ноги, чтобы увидеть его. Около двух десятков городских стражей окружили повозку в два ряда, образовав сине-белую стену. В дополнение к своей повседневной форме они несли тяжелые павезы, щиты почти с человеческий рост, которыми отталкивали зевак, подходивших слишком близко к повозке.

– Милан! Милан! – крикнул кто-то из толпы и дико замахал руками. Вокруг были мужчины и женщины, которых он никогда раньше не видел. Некоторые проклинали его и бросали рыбные отходы вслед повозке.

Милан крепко вцепился в боковые стенки. При виде толпы у него подкосились колени. Казалось, каждый знал, что он сделал в порту. Это больше не было испытанием силы между ним и его отцом. Теперь, когда был задействован весь город, простое наказание и быстрое прощение были уже невозможны.

У него во рту пересохло, будто он наелся пыли. Каждый вдох причинял мучения. Он заставил себя встать и выпрямить спину.

Что-то сильно ударило его по затылку, затем слизистая масса побежала по его шее, за воротник рубашки и дальше по спине.

Милан притронулся к шее и взглянул на свои липкие пальцы. Кто-то бросил в него тухлое яйцо.

Люди продолжали бросать в него разные отходы, и он не мог увернуться от них. Затем он увидел, как прижали к земле человека, который попытался что-то бросить в него.

Городская стража не вмешивалась в драку, поскольку ей хватало хлопот: она пыталась оттеснить всех, кто хотел приблизиться к повозке.

Они заехали на Площадь Героев. Здесь тоже было полно людей. Будто генерал, которым он когда-то был, Джованни Виллани возвышался над толпой. У Милана появилось ощущение, что победитель битвы у Кровавого моста обвинял его, указывая на него своим орлиным жезлом.

Повозка проехала мимо аркады и свернула на рыбный рынок. Толпа зевак становилась все плотнее. Море лиц окружало Милана со всех сторон. Как это могло произойти?

Городские стражи позади своих товарищей с павезами были вынуждены все чаще прибегать к ударам тупым концом алебард, чтобы расчистить путь.

Уже издалека Милан увидел деревянную платформу на рыбном рынке. Под колесами, с которых по-прежнему свисали растерзанные останки двух контрабандистов, собрался городской совет. Среди сановников Милан узнал и своего отца.

Перед ними возвышалась скамья палача. Устройство напоминало узкий стол, за исключением того, что деревянная панель была снабжена плотно закрепленными кожаными ремнями. Перед скамьей стояла большая плетеная корзина.

Милан сглотнул. Внезапно происходящее показалось ему страшным сном. Это не могло быть реальностью! В любой момент он должен был проснуться и снова оказаться в тюремной камере.

У него дрожали ноги. Пытаясь совладать с собой, он выпрямил спину и еще сильнее сжал боковые стенки повозки, но его ноги не хотели подчиняться ему.

Повозка подъехала к деревянному помосту слишком быстро. Двое стражей залезли внутрь и схватили Милана под руки. Он был им за это благодарен. Без их поддержки он рухнул бы наземь.

– Идиот! – прошипел Лоренцо, когда стражи протащили его мимо.

Ноги Милана были как две пустые винные трубки, которые волочились по ступенькам короткой лестницы, ведущей к месту казни.

Отец молча посмотрел на него ледяным взглядом. В глазах некоторых членов совета Милан прочитал сочувствие.

Его положили на скамейку животом вниз. Грубые руки прижали юношу к деревянной поверхности, в то время как вокруг его туловища, рук и бедер закрепили широкие кожаные ремни. Вскоре ремни затянули так крепко, что Милан больше не мог сдвинуться ни на дюйм.

Его голова торчала над краем скамейки. Прямо под ней находилась плетеная корзина, прутья которой были покрыты темными брызгами.

– Ты опозорил имя нашей семьи.

Милан не мог повернуть голову и едва слышал тихие слова отца. Толпа на рынке шумела. Раз за разом кто-то произносил его имя.