Огненная вода

«Не расстраивайся, — предупредил он самого себя, — не волнуйся! Этого человека нужно завоевать, а не противостоять ему. На рынке меняются правила игры, Хебстер, и тебе понадобится каждый друг, какого только можно купить».

Деньги тут не сработают, однако существуют другие ценности…

— Послушайте меня, Браганза. Мы имеем дело с психосоциальными последствиями встречи исключительно развитой цивилизации со сравнительно варварской. Вы знакомы с так называемой теорией огненной воды профессора Клеймбохера?

— О том, что логика Пришельцев оказывает на нас такое же воздействие, как в свое время виски — на североамериканских индейцев? А Первачи, представляющие собой наши лучшие умы, являются эквивалентом тех индейцев, которым нравилась цивилизация белых людей? Да, это сильная аналогия. Даже в применении к тем индейцам, которые, накачавшись алкоголем, валялись на улицах пограничных городков и помогали создавать миф о вероломных, ленивых, готовых за выпивку убить аборигенах и которых в то же время так ненавидели их соплеменники, что они не смели вернуться домой, опасаясь расправы. Мне всегда казалось…

— Меня сейчас интересует один аспект: вопрос об огненной воде. Там, в индейских деревнях, все возрастающее число жителей приходило к убеждению, что огненная вода и всепожирающая цивилизация бледнолицых являются синонимами, что им нужно восстать и силой отобрать назад свои земли, попутно убивая как можно больше пьяных ренегатов. Эта группа похожа на «Человечество прежде всего». Было еще и меньшинство, которое признавало превосходство белых людей в численности и вооружении и отчаянно старалось договориться с их цивилизацией — договориться на условиях, не включающих выпивку. Им соответствует теперешнее ОЧ. И наконец, были индейцы моего типа.

Браганза сдвинул густые брови и уселся на краешек письменного стола:

— Да? Ну и каким же индейцем были вы, Хебстер?

— Тем, у которого достаточно мозгов, чтобы понимать: бледнолицые ни в малейшей степени не заинтересованы в том, чтобы спасать его от медленной и болезненной культурной анемии. А также тем индейцем, чьи инстинкты достаточно сильны и который до смерти боится новинок вроде огненной воды и не притрагивается к ней, даже чтобы спастись от змеиного укуса. Но при этом таким индейцем…

— Продолжайте!

— Таким индейцем, которого крайне интересовал прозрачный сосуд, в котором находилась огненная вода! Подумайте, с каким вожделением, должно быть, смотрел индейский гончар на бутылку из-под виски — нечто, находящееся абсолютно за гранью возможностей его с таким трудом освоенных технологий. Представьте себе, как он ненавидит, проклинает и боится вонючую янтарную жидкость, которая повергает наземь самых доблестных воинов, и в то же время жаждет обладать этой бутылкой, только без ее содержимого. Вот приблизительно как я вижу себя, Браганза, — тем индейцем, чье жадное любопытство светится ярким огоньком во мраке истерии племенных политиков и презрения отщепенцев. Я хочу как-нибудь отделить новый сосуд от огненной воды.

На Хебстера, не мигая, смотрели большие темные глаза. Браганза поднял руку и машинально подкрутил свои огромные усы. Проходили минуты.

— Ну что ж. Хебстер в роли благородного дикаря нашей цивилизации… — проговорил наконец сотрудник ССК. — В этом что-то есть. Однако что это означает, если смотреть на проблему в целом?

— Я уже говорил вам, — утомленно сказал Хебстер, хлопнув ладонью по скамейке, — что меня никоим образом не интересует проблема в целом.

— И вам нужна только бутылка. Я слышал. Но вы не гончар, Хебстер, вам совершенно не свойственна любознательность мастера. А что касается всех этих исторических примеров, о которых вы тут разглагольствовали, — так вам совершенно наплевать, если даже планета провалится в тартарары. Все, что вам нужно, — это прибыль.

— Я никогда и не декларировал альтруистических мотивов. Я оставляю глобальные решения людям, у которых достаточно хорошие мозги, чтобы преодолеть такого рода сложности — как, например, у Клеймбохера.

— Думаете, кто-нибудь вроде Клеймбохера сумеет с этим справиться?

— Почти уверен. С самого начала мы допустили ошибку — пытались прорваться с помощью историков и психологов. Но они были ограниченны либо в результате изучения человеческих обществ, либо — э-э, это, конечно, личное, но мне всегда казалось, что наука о мышлении привлекает главным образом тех, кто уже сам столкнулся с серьезными психологическими проблемами. Несмотря на то что подобные специалисты могут в ходе своей работы достигнуть такого понимания самих себя, что в конечном счете станут более приспособленными, нежели индивиды, у которых изначально было меньше проблем, я все равно считаю их слишком неуравновешенными для столь чреватого внутренним потрясением дела, как установление взаимоотношений с Пришельцами. Их внутренняя динамика неизбежно превратит их в Первачей.

Браганза цыкнул зубом и задумчиво осмотрел стену позади Хебстера.

— А Клеймбохера, по вашему мнению, это не касается?