Огненная вода

Но что он мог поделать? Сотрудничество с ССК означало работу в подчинении у Браганзы, а Алгернон Хебстер еще с юношеских лет очень внимательно следил за тем, чтобы им никто не командовал. Это означало бы отказаться от планов при небольшом запасе времени превратить свою компанию в самый крупный синдикат на планете. И что хуже всего, это означало неизбежность общественной ориентации и отказ от аналитического мировоззрения бизнесмена, которое было всего ближе его душе.

В «Башне Хебстер» привратник быстрым шагом проводил шефа в боковой коридор, который вел к личному лифту, и отступил в сторону, пропуская Хебстера в кабину. Лифт остановился на двадцать третьем этаже. С упавшим сердцем Хебстер шел мимо таращивших на него глаза служащих, которые высыпали в коридор. У входа в Общую лабораторию 23 Б высокие мужчины в серых униформах телохранителей расступились, чтобы дать ему войти. Если их вызвали после того, как он дал им отгул, значит, произошло нечто совершенно чрезвычайное. Хебстер надеялся, что об этом было доложено своевременно и никакой утечки информации в прессу не произошло.

Утечки информации действительно не произошло, заверила шефа Грета Сейденхайм:

— Я была здесь через пять минут после того, как поднялся переполох, и все перекрыла. Этажи с двадцать первого по двадцать пятый блокированы, внешние телефонные линии прослушиваются. Вы вправе задержать сотрудников самое большее на час после семнадцати ноль-ноль, — что дает вам максимум два часа четырнадцать минут.

Он посмотрел туда, куда указывал ее покрытый зеленым лаком ноготь, и увидел в углу лаборатории тело, завернутое в темные отрепья. Тезей. Из его спины торчала желтоватая рукоятка из слоновой кости. Старый немецкий эсэсовский кинжал образца 1942 года. Серебряная свастика на эфесе была заменена витиеватым символом — ЧПВ. Кровь, пропитавшая длинные спутанные волосы Тезея, делала их похожими на отвратительный красный ковер.

Мертвый Первач, подумал Хебстер, безнадежно глядя вниз. В его здании, в лаборатории, куда его запихнули, опережая на два-три прыжка Йоста и Фунатти. Это уже самое настоящее уголовное преступление.

— Посмотрите-ка на этого друга Первачей! — донесся до него справа слегка знакомый голос. — Он испуган! Попробуй сделать деньги вот из этого, Хебстер!

Президент корпорации резко повернулся к худощавому мужчине с обритой наголо головой, привязанному к трубе отопления. На его галстуке, висевшем поверх лабораторного халата, примерно посередине был необычный орнамент. Хебстеру потребовалось несколько секунд, чтобы разобрать, что там нарисовано. Миниатюрное безопасное лезвие поверх черной цифры «3».

— Функционер третьего эшелона в «Человечестве превыше всего»!

— А также Чарли Верус из «Лабораторий Хебстер», — сказал ему очень маленький мужчина с морщинистым лбом. — Меня зовут Маргритт, мистер Хебстер, доктор Дж. X. Маргритт. Я беседовал с вами по переговорнику, когда пришли Первачи.

Хебстер кивнул в сторону других ученых, которые, задумавшись, стояли рядом.

— С каких пор функционеры третьего эшелона, равно как и рядовые члены «Человечества прежде всего», получают зарплату в моих лабораториях?

— Не знаю, — Маргритт пожал плечами. — Теоретически ни один Преждевсегошник не может быть сотрудником «Хебстер». Считается, что наш отдел кадров вдвое эффективнее, чем ССК, когда дело касается проверки лояльности. Видимо, так оно и есть. Но что они могут поделать, если сотрудник вступает в «Человечество прежде всего» уже после того, как прошел испытательный срок? В наше время развелось столько новообращенных, что недостаточно и всей мощи тайной полиции!

— Когда мы с вами сегодня говорили, Маргритт, вы высказали неодобрение в адрес Веруса. Почему же не сообщили, что я собираюсь допустить к работе с Первачами функционера Преждевсегошников?

Маленький человечек сделал энергичный отрицательный жест:

— Мне платят за то, чтобы я наблюдал за исследованиями, мистер Хебстер, а не регулировал трудовые отношения или поддерживал ваши политические убеждения!

Злость — злость ученого-исследователя на бизнесмена-предпринимателя, который платил ему жалованье и теперь столкнулся с серьезными неприятностями, — скрывалась за каждым его словом. «Ну почему, — с раздражением и удивлением подумал Хебстер, — почему люди так презирают человека, который делает деньги? Йост и Фунатти, Браганза, даже Первачи тогда у него в кабинете, Маргритт, который уже столько лет работает в его лабораториях… Ведь это его единственный талант. Безусловно, как таковой, он не менее ценен, чем талант пианиста».

— Мне никогда не нравился Чарли Верус, — продолжал заведующий лабораторией, — однако у нас не было оснований подозревать его в принадлежности к Преждевсегошникам! Наверно, он получил ранг третьего эшелона с неделю назад, ведь так, Берт?