Огненная волчица

Не знаю, чем провинилась перед подругой, но мне даже опомниться не дали. Мари крикнула: «Давай!» – и Алекс подхватил меня за ноги и, перекинув через плечо, быстро спустился вместе со мной на берег. Я от страха зажмурилась, а когда открыла глаза, то уже стояла на глинистой почве, утопая в ней подошвой ботинок, и, пошатнувшись на негнущихся ногах, едва не брякнулась в воду, но Алекс не дал упасть, удержав за талию и с силой притянув к себе.

– А ты боялась.

Его улыбающаяся рожа склонилась так близко, что я не смогла сдержаться и замахнулась для пощечины. Ожидала услышать смачный шлепок и почувствовать боль в ладони от соприкосновения с мужской скулой – настолько было велико желание, как следует заехать ему. Но руку перехватили еще на стадии замаха, затем резко дернули вперед, и в результате я все-таки почувствовала под ладонью его лицо, но это был не удар. Алекс прижался щекой и легонько потерся, царапая кожу щетиной.

– Ты ненормальный, – меня одолевал страх, злость и … Я сама не знаю, что еще чувствовала, но от этого было как-то не по себе.

– По-другому ты отказывалась.

– Дикарь!

– Дикарь? Вот сейчас увидишь настоящего дикаря.

Смех Алекса разнесся далеко по округе, испугав птиц на деревьях, возмущенно защебетавших и взвившихся в небо. Не прошло и нескольких секунд, как я увидела мир верх тормашками, гладкую поверхность воды и белую пену омывающую камни, торчащие гладкими верхушками из бурного потока реки.

И вот мы стоим на противоположном берегу. Я еще не отошла от спуска, а после такого не только ноги не слушались, но и перед глазами все кружилось в бешеной свистопляске.

– С ума сошел?! А если бы упали в ледяную воду?

– В таком случае надо бояться не холода, а силы течения.

– И что хотел доказать?

– Твою правоту. Я дикарь, сумасшедший и необузданный зверь, – он говорил с улыбкой, теша свое самолюбие неадекватным поступком.

– Верни обратно.

– Не хочу.

– И что будем здесь делать?

– Эй, ребята, вы там друг друга не поубиваете?! Алекс, верни Аврору назад!

– Сестренка, ты же знаешь, с ней ничего страшного не произойдет.

Но мне, если честно, уже было наплевать. Раздражение нарастало: «Как он мог так рисковать чужой жизнью?! Кто позволил вести себя подобным образом?!», – злость затуманила голову, и я поступила не менее необдуманно, чем Алекс. Я ринулась прочь, и не вдоль реки, а в самую гущу леса. Не знаю, о чем думала в тот момент: надеялась найти другой ход к поселению или хотела показать, что справлюсь самостоятельно, раз он не хочет меня возвращать. Я бежала вперед так быстро, словно за спиной выросли крылья или включился турбоускоритель, и мне казалось, что позади слышен крик подруги и громкий топот, казалось, что еще немного и Алекс настигнет меня, остановит, и мы заново начнем ругаться, но ничего не происходило. Всплеск эмоций утих, и я замедлила бег, затем перешла на шаг. Кроме птичьего пересвиста и треска веток под моими же ногами, других звуков не раздавалось. Вокруг шершавые стволы, тень от крон и переплетение кустарника. Я на ходу обернулась назад, в надежде увидеть ухмыляющегося индейца и, не заметив выемки в земле, подвернула ногу и упала.

Боль пронзила лодыжку, сознание ненадолго затуманилось; я сидела на месте, тихонечко поскуливая и потирая ушибленное место. Где-то неподалеку затрещали ветки, кто-то приближался и при том очень громко.

– Алекс, даже и не думай тащить меня обратно.

Кто бы ни приближался, он ненадолго затих, и я никого не видела.

– Алекс? Перестань так шутить.

Вновь послышался треск.

– Алекс…?

От волнения сдавило горло, вместо крика получился хрипловатый шепот. В ответ прозвучало громкое рычание. И теперь я не могла подняться ни от боли, а от жуткого страха, подкашивающего ноги. Говорят, у страха глаза велики, но в данном случае, шутка была бы неуместна. Буквально в метрах двадцати от меня стоял исполинского роста медведь, темно черного окраса и с жуткими когтями. Зверь ворчал, а его черные глазки уставились прямиком на меня, и я уже приготовилась отсчитывать мгновения жизни, но неожиданно внимание хищника привлек кто-то другой. И, кажется, я знала кто…

Ветки вновь хрустнули, очень громко, медведь притих, а у меня мозг напрочь отказался соображать – иного оправдания своему поступку я не могу найти.

– Алекс, уходи! – я закричала так громко, что сама себя испугалась.