Огненная

Вскоре после этого они приблизились к обширному северному лагерю, который раскинулся пугающе близко к городу. Зрелище было безрадостным: на пустынном склоне толпились старые отсыревшие палатки, некоторые из них расположились посреди недавно образовавшихся ручьев. Между палаток молча бродили изможденные воины Третьего и Четвертого. При появлении Первого и Второго их лица медленно и неуверенно осветились, как будто они не сразу решились поверить в миражом возникшее из ниоткуда верховое подкрепление, которое поднимало такие брызги, будто выплыло из озера. Следом лагерь охватило тихое, усталое ликование. Друзья и чужаки обнимали друг друга. Кое-кто из Третьего и Четвертого прятал невольные скупые слезы.

Файер попросила воина из Третьего проводить ее в полевой госпиталь и взялась за дело.

Целительские на северном фронте были размещены на юге, позади лагеря, в наскоро сколоченных деревянных бараках, полом которым служил плоский камень Мраморного плато. А значит, пол сейчас был скользким от сочащейся воды, а в некоторых местах – от крови.

Она быстро поняла, что ее обязанности здесь будут не тяжелее и вообще не слишком отличны от тех, к каким она привыкла. Распустив волосы, она двинулась по рядам пациентов, останавливаясь у тех, кому требовалось больше, чем просто ее присутствие. В целительских, словно свежим ветерком, повеяло надеждой и облегчением, так же как в лагере с прибытием подкрепления, только здесь все это было ее деянием, и только ее. Как странно было осознавать это. Как странно быть в силах заставлять людей чувствовать нечто, чего она сама не чувствует; а потом улавливать отблески этих чувств в их общем сознании и самой начинать чувствовать.

Через бойницу в стене она увидела, как через лагерь к помещениям больницы несется знакомая лошадь с всадником. Бриган натянул вожжи у ног Нэша и скатился с седла. Два брата обхватили друг друга и крепко сжали в объятиях.

Вскорости Бриган ступил в целительские и прислонился к дверному косяку, через комнату молча глядя на Файер. Сын Брокера с ласковыми серыми глазами.

Она отбросила все попытки соблюсти приличия и кинулась к нему.

Через некоторое время какой-то нахальный парень с ближней койки сказал вслух, что он не склонен верить толкам, будто дама-чудовище собирается выйти замуж за короля.

– И с чего бы ты так подумал? – спросил другой, лежащий через койку от первого.

Файер и Бриган не разжали рук, но Файер рассмеялась.

– Ты похудел, – сказала она ему между поцелуями. – И цвет лица у тебя плохой. Ты нездоров.

– Это просто грязь, – сказал он, сцеловывая слезы с ее щек.

– Не шути. Я чувствую, что ты приболел.

– Это лишь усталость, – сказал он. – О, Файер, я рад, что ты здесь, но не уверен, что тебе следовало приезжать. Это не крепость. Они нападают, когда хотят.

– Что ж, раз нападают, то я обязана была приехать. Я могу принести слишком много пользы, чтобы отсиживаться.

Он обнял ее крепче:

– Сегодня вечером, когда закончишь, ты найдешь меня?

«Найду».

Снаружи позвали командующего. Бриган вздохнул.

– Приходи прямо в штаб, – сухо сказал он, – даже если под дверью будет очередь. Мы никогда не увидимся, если будешь ждать момента, когда я никому не понадоблюсь.

Потом Бриган вышел на зов, и она услышала, как он восклицает с возрастающим удивлением:

– Скалы, Нэш! Что это там, неужели речная кобыла? Ты ее видишь? Тебе приходилось хоть раз в жизни видеть такую красавицу?

Королевское войско на северном фронте теперь увеличилось почти вдвое. Было решено наутро провести мощное наступление против Мидогга. Все понимали, что эта битва определит дальнейший ход войны. Тем вечером в лагере установилась тревожная тишина.

Файер, оторвавшись от работы в целительских, шла между палаток сквозь липкие обрывки тумана, поднимавшегося от воды; стража держалась поблизости. Воины были неразговорчивы; их глаза, расширенные и уставшие, следили за ней, куда бы она ни шла.

– Нет, – сказала она, когда стражники попытались преградить дорогу человеку, потянувшемуся к ней. – Он не желает мне зла. Никто здесь не желает мне зла, – оглядевшись, с уверенностью добавила она.

Они лишь хотели немного приободриться перед битвой. И возможно, она была способна подарить им спокойствие.

К тому времени, как она набрела на Нэша, который одиноко сидел в кресле перед палатками командования, было уже совсем темно. В небе одна за другой загорались звезды, но он спрятал лицо в ладонях и не мог видеть звезд. Подойдя, Файер встала рядом с ним. Положив здоровую руку на спинку его кресла, чтобы удержать равновесие, она подняла лицо ко вселенной.

Он услышал ее у себя за спиной – или почувствовал. Как-то рассеянно потянулся к ее левой руке и уставился на нее, очерчивая взглядом границу живой кожи у основания мертвых пальцев.

– Ты прославилась среди воинов, – сказал он. – Не только среди раненых, твоя слава разошлась по всему войску. Ты знала? Они говорят, что твоя красота настолько могущественна, а разум такой теплый, волевой и сильный, что ты можешь возвращать людей с того света.