Огненная

– Именно, – кивнул Гентиан. – У Мидогга целых двадцать тысяч воинов. Ага, вижу, эта цифра вас впечатлила? Этот Мидогг, он все время нанимает новых добровольцев. Да, у него войско в двадцать тысяч в море, там, где сотню пиккийских кораблей нельзя заметить с Мраморного плато. А еще на пятидесяти кораблях – одни только лошади. Пиккийцы, они ведь знатные корабельщики. У самой леди Маргды муж – моряк, первооткрыватель. Точнее, был таковым, пока Мидогг не заинтересовал его войной. Сядь, Гуннер, – резко добавил Гентиан, протянув руку к проходящему мимо сыну и хлопая его по руке плоской стороной ножа.

Гуннер вдруг бросился к отцу, схватил нож, вырвал его из пальцев Гентиана и швырнул в дальнюю стену. Лезвие, согнувшись, проскрежетало по камню, и нож упал на ковер. Файер постаралась сохранять невозмутимый вид, не показывая, как тот ее напугал.

– Ты рассудок потерял, – возмущенно поглядел Гентиан на сына.

– А тебе и терять нечего, – огрызнулся тот. – Ты еще не все секреты выложил ручному чудовищу короля? Что ж, договаривай, а когда закончишь, я сверну ей шею.

– Чепуха, – твердо сказал Гентиан. – Ничего подобного ты не сделаешь.

– Давай рассказывай.

– Я ничего не скажу, пока ты не сядешь, не извинишься и не докажешь, что способен вести себя прилично.

Гуннер издал раздраженный возглас отвращения и, подойдя к Файер, уставился сначала ей в лицо, а потом – совершенно бесстыдно – в декольте.

«Гуннер не в себе, – сказала Файер Бригану. – Швырнул нож в стену и погнул его».

«Можешь вытянуть из них побольше о кораблях? – пришел ответ. – Сколько у него лошадей?»

Но не успела Файер спросить об этом, как Гуннер коснулся пальцем ее ключицы, и она, забыв о Бригане, Гентиане и всех остальных во дворце, полностью сосредоточилась на нем и на том, чтобы побороть его намерение, чувствуя, что его мысль и рука сдвигаются вниз и она, возможно, полностью потеряет контроль, если позволит схватить себя за грудь, что Гуннер как раз и собирается сделать – точнее, с чего собирается начать.

Ей и вправду удалось заставить его поднять руку, но, подняв, он обхватил ладонью ее горло и слегка сжал. На один долгий миг Файер перестала дышать, не в силах контролировать свой разум. Он ее душил.

– Мидогг считает, что, когда мы атакуем, король пошлет в Половодный форт подкрепление, – прошептал Гуннер, наконец отпуская ее. – Может, даже целое войско, если не оба. И когда север освободится от королевских воинов, Мидогг прикажет зажечь сигнальные огни по Мраморному плато. Ясно тебе, чудовище?

Мраморное плато находилось на возвышении, в прибрежном районе, к северу от Столицы. Файер действительно было ясно.

– Воины на пиккийских кораблях заметят дым, – беспечно сказала она.

– Умница, – сказал Гуннер, снова обхватывая ее горло, но потом он передумал и, зажав в кулак горсть огненных волос, потянул на себя. – Дым – это сигнал о том, что пора пристать к берегу и напасть на город.

– На город, – прошептала Файер.

– Да, – кивнул Гуннер. – На этот город. А почему бы и нет, почему не на Столицу? Самое время. Нэш будет мертв. Бриган тоже.

– Он имеет в виду, что мы убьем их завтра, – вставил Гентиан, с опаской наблюдая за сыном. – У нас все запланировано. Будет пожар.

Гуннер очень сильно дернул Файер за волосы.

– Я ей рассказываю, отец, – сказал он свирепо. – Я решаю, что ей можно узнать. Она моя.

Он снова схватил ее за шею и грубо, отвратительно прижал лицом к себе. В борьбе за возможность дышать Файер сдалась и решила положиться на старую добрую боль – схватила его между ног, дергая и выворачивая все, за что смогла уцепиться. Когда он закричал, она ударилась в его разум, но ее собственный разум стал похож на шар – слишком мягкий, слишком пустой, ни острых углов, ни когтей. Тяжело дыша, он отступил, и его кулак, появившись вдруг из ниоткуда, нанес ей сокрушительный удар в лицо.

На мгновение она потеряла сознание, но тут же очнулась, почувствовав привычную боль и вкус крови во рту. Ковер. «Я лежу на ковре», – подумала она. Страшно болят лицо и голова. Раскрыла и закрыла рот. Челюсть в порядке. Пошевелила пальцами. Руки в порядке. «Бриган?»

Бриган ответил.

«Хорошо», – подумала она вяло. Разум в порядке. Попыталась раскрыть сознание, чтобы снова вместить весь дворец.

Но Бриган еще не закончил разговор. Он пытался о чем-то ей сообщить. Волнуется. Слышал шум. Стоит на балконе этажом выше, готовый по первому же приказу броситься вниз.

Тут Файер осознала, что тоже слышит шум, и повернула голову. Гентиан и Гуннер с криками толкали друг друга: один – напыщенный и разъяренный, другой – пугающий сумасшедшей искрой в глазах, которая напомнила Файер, зачем она здесь. Она послала Бригану вопрос.

«Тебе нужно что-то еще узнать о Мидогге?»

Нет.

Поднявшись на ноги, она доплелась до дивана, оперлась о него и, закрыв глаза, подождала, пока головная боль не утихнет настолько, чтобы ее предположительно можно было терпеть. «Тогда спускайся. Больше мне ничего полезного не узнать. Они дерутся. – Гуннер швырнул отца спиной на стекло балконной двери. – Сейчас они прямо у балконной двери».