Огненное дыхание Земли

На самом деле, спас кокон, а не кто-то сверху. Кокон сработал за секунду до столкновения, опутал меня своими липкими мягкими объятиями, уберёг от ударов и не дал вылететь из машины наружу, за что ему, конечно, огромное спасибо. Сейчас же, когда опасность миновала, я отключил его, и он, словно бы обидевшись, ослабил хватку. Впрочем, один из ремней никак не хотел отцепляться от ноги, и я потратил минуту, освобождаясь от него.

Сзади что-то зашипело, вероятно, воздух из пневматической системы торможения. Этот звук вернул к необходимости поскорее покинуть машину — мало ли, что там ещё могло сломаться, может, сейчас как рванёт…

Я выбрался наружу и ещё раз огляделся. Машина представляла собой жалкое зрелище — теперь это лишь груда покорёженного металла. Поодаль, метрах в тридцати, покоились останки красного седана — не менее безобразная картина. Похоже, мой обидчик пострадал больше, скорее всего, он несколько раз перекувыркнулся через себя.

А вот кабриолета блондинки нигде видно не было.

Я прошёл чуть вперёд, обогнул рекламный щит и остановился с той стороны, с которой в него влетел.

Щит вдребезги. По обрывкам разноцветного покрытия ещё можно было догадаться, что ранее на нём была изображена реклама увеселительных туров на Меркурий, но…

«Да какая теперь разница?» — решил я и только тут заметил кабриолет, который мирно припарковался возле бордюра. Блондинка стояла рядом, общаясь с кем-то по видеофону. Надеюсь, что со службой спасения.

Я развернулся и, прихрамывая на левую ногу (только сейчас почувствовал боль в колене), бросился к покорёженному седану: нужно осмотреть его и по возможности помочь тем, кто в нём находился.

Позади раздался раскатистый вой сирен, что не могло не радовать. Видимо, одна из полицейских машин, патрулирующих трассу, оказалась рядом и заметила чрезвычайное происшествие, а может быть, это шустрая блондинка успела дозвониться до спасателей. В принципе, можно не торопиться, а подождать прибытия квалифицированных специалистов, но я всё же продолжил свой далеко не быстрый бег.

Я уже приблизился к седану, когда дорогу мне преградило огромное мохнатое животное.

Никогда не видел волков вживую, но отчего-то показалось, что передо мной стоит один из них. Большой, более метра в холке, серо-чёрный, с мощными челюстями.

И настроен явно не дружелюбно. Он стоял, ощетинившись, осклабив пасть в некоем подобии гримасы оборотня, с острых клыков капала слюна. Лапы широко расставлены, голова чуть ниже плеч, морда задрана кверху. Это была точно атакующая поза, и рычал он в мою сторону.

Не зная, что и подумать, я остановился. «Этого ещё не хватало», — пронеслось в голове.

Так мы и стояли друг напротив друга, наверное, минуту или даже больше. Я просто замер в нерешительности, боясь неосторожным движением спровоцировать его к нападению. А волк рычал низким, глухим, утробным голосом, трясся от ярости, предпринимая небольшие, едва заметные шаги в мою сторону. Я ощущал сумасшедшую энергетику, исходившую от зверя, он давил меня своим физическим превосходством и жаждой расправиться. Не сводя с меня жёлтых жадных глаз, он готовился к стремительному прыжку.

Но вдруг что-то переменилось. Вероятно, не выдержав колоссального нервного напряжения, существо буквально взорвалось в истерике. Внутренняя пружина, которую он сдерживал, дошла до предела допустимого сжатия и распрямилась в неистовом бешенстве. Он прыгнул на полметра вперёд и исступлённо залаял.

Я отпрянул, отшатнулся и невольно сделал несколько шагов назад, но тут же вспомнил услышанное когда-то давно утверждение, что волки не умеют лаять, и понял, что передо мной собака.

Собак я тоже не люблю, честно сказать — даже побаиваюсь. Но осознание того, что это не дикий зверь, сбежавший из зоопарка или забредший сюда из леса, придало сил. Это всего лишь пёс, пусть злой и сильный, но всё-таки не дикий, наверное, городской, бездомный, и поэтому такой агрессивный.

Я где-то слышал, что собаки, как, впрочем, и все живые существа, особенно те, которые издревле сопровождают человека, очень хорошо нас чувствуют. Это своего рода элемент приспособления к особенностям друг друга. И если человек трусит, если он боится собаки, то она это сразу понимает и будет давить на человека, будет вынуждать его сдаться, развернуться и кинуться прочь. Тем самым человек подставит себя под нападение, поставит в более удобную для атаки позицию.

Поэтому я взял себя в руки, самоуверенно шагнул вперёд и вернулся на исходную точку, с которой он меня согнал. Занёс руку вверх, как бы показывая, что собираюсь его ударить, и громко, что было силы, заорал.

И это сработало. Пёс вдруг обмяк, поджал уши и хвост, сгорбился. Он всё ещё смотрел на меня, но теперь в его глазах был лишь страх и унижение. Он был смешон и жалок. Несколько секунд зверь размышлял, что делать дальше, но потом стремглав развернулся и кинулся наутёк — прочь отсюда, от меня и моего кулака.

Я обернулся. В полусотне метров, возле кабриолета, уже стояли машины полиции и скорой помощи. Блондинка оживлённо жестикулировала и махала руками.