Огненное побережье

– Куда живого девать? Может, добить, а этого отволочь к ним для компании? – Борис снова кивнул в сторону рощи и вопросительно посмотрел на помощника.

– Этого отволочем, а второго нужно египтянам отдать, пускай с ним сами разбираются. Глядишь, что-нибудь полезное расскажет, – предложил Коротков.

– Логично. Берем этого за ноги и вперед, – скомандовал Звягинцев.

Когда они приволокли мертвеца на место, увидели, что незнакомец уже шевелится. Одет он был как местный крестьянин – в широкие грязноватые штаны белого цвета и рубашку навыпуск.

– Узнай, кто он такой и сколько их тут таких. Он такой же крестьянин, как я солист Большого театра. С остальными пускай египтяне разбираются, – распорядился Борис.

Лежащего подняли с земли и посадили спиной к дереву. Он открыл глаза. Даня заговорил с ним сначала на арабском, потом на иврите. Борис для убедительности приставил пленному пистолет к виску. Тот быстро отвечал на иврите, глотая слова. Когда они закончили, Коротков объяснил:

– Это израильские диверсанты, их тут пять человек. Двое пошли к какому-то хранилищу, а эти должны были ликвидировать нескольких египетских офицеров. А тут им подвернулись мы.

– Понятно. – Борис на секунду задумался. – Давай этого в машину, отвезем его к египтянам в военную контрразведку.

Приехав в лагерь, они нашли бригадного контрразведчика. Он поселился в металлическом вагончике, невесть откуда здесь появившемся. Контрразведчик в чине майора выглядел изрядно уставшим, но когда к нему втащили связанного израильтянина, он сразу же взбодрился и вопросительно уставился на офицеров. «Дичь почуял», – подумал Звягинцев. Даня прояснил ситуацию:

– Это израильский диверсант. Он и еще двое напали на нас с целью ликвидации. Тех двоих мы нейтрализовали навсегда, а этого привели вам в подарок. Всего их пятеро. Подробно мы его не допрашивали – карты вам в руки.

– Это многое объясняет, – ответил майор. – У нас пропало двое офицеров и по непонятным причинам взорвалось хранилище с боеприпасами. Евреи проявляют диверсионную активность, чтобы нанести максимум вреда и вызвать панику. Видимо, скоро будут атаковать. – Он повернулся к сидевшему рядом с ним молодому лейтенанту. – Вызови парней. Начнем с этим подробно разговаривать. – Он посмотрел на пленного. В глазах майора светилась неприкрытая злоба.

Вскоре в вагончик зашли двое здоровенных парней и затолкали диверсанта в клетку, смонтированную в торце.

– Пошли, – сказал Звягинцев. – Мы здесь уже лишние.

Когда они покинули вагончик, Борис усмехнулся:

– Перед нами марку держат, строят из себя цивилизованных людей, а теперь бьют этого парня по всем болезненным местам. У них так принято: пока не изобьют до полусмерти, допрос не начинают.

Перекусив вместе с египетскими офицерами, они вернулись домой. Дело было к вечеру, делать было нечего, завязался разговор о текущей обстановке. Коротков вынул крупномасштабную карту окрестностей Большого Горького озера.

– Смотри. Если израильская армия решила форсировать канал – а она в создавшейся обстановке неминуемо будет его форсировать, – то Китайская ферма со всеми своими войсками и укреплениями возникнет у них как кость в горле. Она перекрывает две основные дороги – вот эти. – Даня провел пальцем по карте. – Для постройки мостов у них наверняка все готово. Если они просто обойдут Китайскую ферму, то у них в тылу останется крупная группировка противника, и при определенном стечении обстоятельств они могут попасть в клещи, а то и в окружение. Если же израильтяне подавят сопротивление, то они смогут расширить платформу для организации нескольких переправ и, создав плацдарм на западном берегу канала, будут иметь возможность окружить третью египетскую армию. Это я так, навскидку.

– Думаешь, египетское командование этого не понимает? – спросил Борис.

– Не знаю. Может, не понимает. А может, понимает частично. Удосужились же они часть войск перебросить отсюда на Голанские высоты – решили помочь Сирии, оголив собственные тылы. Как говорил толерантный Талейран, «это больше, чем преступление, это ошибка». Теперь израильская группировка на этом участке фронта существенно превосходит египетскую. Первая стычка у них прошла по нулям – схватились в танковую рукопашную, постреляли, завалили пустыню побитой техникой и трупами и разошлись в разные стороны.

Даня схватил бутылку с водой и, не отрываясь, опустошил ее.

– Ты чего так раздухарился? Прямо не рассказываешь, а вещаешь. – Борис с улыбкой посмотрел на Короткова. – Не обижайся, это я так, чтобы тебя слегка расслабить, а то лопнешь от напряжения. Давай, крути дальше, потом все это изложишь генералу Хафезу. Мы же здесь не только в качестве наблюдателей, но еще и в качестве советников…

– Упаси Господь! Что я могу посоветовать, когда сражение изначально проиграно? И у тех, и у других – лобовая тактика, как у двух баранов. Только у израильского барана рога крепче, он массой задавит. Помнишь детский стишок?