Огненное прикосновение

– Я не причиню вам вреда, – сказал человек. Глаза его были спокойны, голос звучал почти мягко. – Ваш муж где-то поблизости?

Она не знала, что сказать. Если она скажет «да», он узнает, что она не одна. Если скажет «нет», то кто знает, что он сделает? Энни за эти годы пришлось лечить достаточно ран, чтобы автоматически не предполагать добродетель в своих собратьях. Некоторым из этих собратьев добродетель вообще была не свойственна. Но все же маловероятно, чтобы он поверил, что она живет здесь, в горах, одна, поэтому она в конце концов кивнула.

– Как вы думаете, я могу с ним поговорить? Если бы вы показали мне, куда он ушел, я бы перестал вам надоедать и вы бы продолжали свою работу.

Еще одно затруднение: можно ли позволить ему приблизиться к Рейфу без предупреждения? Рейф склонен сначала стрелять, а потом задавать вопросы, и это может кончиться смертью невинного человека, но, с другой стороны, если этот человек не столь уж невинен, она рискует жизнью Рейфа. Ее мысли побежали быстрее.

– Он скоро вернется, – наконец произнесла Энни, это были ее первые слова. – Не хотите ли зайти и выпить чашку кофе, пока будете его ждать?

Незнакомец улыбнулся.

– Да, мэм, конечно хочу.

Он спешился и ждал, пока она подойдет. Она подняла пустое ведро и постаралась держать его так, чтобы заслонить свой отвисший карман. Если ей удастся завести этого человека в хижину, Рейф увидит его коня и поймет, что надо быть осторожным, а с револьвером в кармане она позаботится, чтобы Рейфу не грозила никакая опасность.

Мужчина оставил свое ружье в чехле у седла, но она заметила, что у его бедра, внизу, – револьвер в кобуре, прикрепленный ремешком вокруг ноги точно так, как Рейф носил свой. В этом не было ничего необычного, но это еще больше усилило ее подозрения. Он слегка прихрамывал, но, по-видимому, не испытывал боли, и ему это не очень мешало.

Энни провела его в хижину и поставила ведро у очага, потом налила чашку оставшегося с утра кофе. Он снял шляпу с плоскими полями и вежливо поблагодарил ее за кофе.

Ставни на окнах были подняты, открывая доступ солнечному свету вместе с бодрящим свежим воздухом, и он заинтересованно оглядывался вокруг, прихлебывая кофе. Его взгляд задержался на грубой раме постели из сосновых игл, занимавшей большую часть левой половины хижины, и Энни почувствовала, как загорелось ее лицо, но он ничего не сказал. Он отметил чистоту этой жалкой маленькой комнаты, отсутствие какой-либо мебели, два седла на полу и сделал собственные выводы.

– Думаю, вам повезло, что вы вовремя нашли эту хижину, – сказал гость. – До того, как пошел снег.

Он решил, что они путешественники, застрявшие тут из-за снега. Ее охватило облегчение, но, прежде чем она успела согласиться с ним, его глаза вспыхнули при виде ее большой черной медицинской сумки, и он сдвинул брови, озадаченно нахмурившись. Сумка! Энни бросила на нее отчаянный взгляд. Она не была похожа ни на что другое – только на медицинскую сумку: врачи по всей стране носили такие. Она не походила на обычный багаж поселенцев или путешественников.

– Вы, должно быть, тот самый доктор, – медленно произнес он. – Врач из Серебряной Горы, которая исчезла пару недель назад. Я никогда раньше не слышал о враче-женщине, но, очевидно, это правда.

Энни хотела сказать ему, что это ее муж – врач: это было самым логичным объяснением, и самым правдоподобным, но она никогда не умела лгать, а сейчас ей это и вовсе не Удалось бы. Во рту у нее слишком пересохло, и сердце оглушительно громко билось в груди.

Он посмотрел на Энни, и ее бледное лицо и широко раскрытые испуганные глаза возбудили бы в нем подозрения, даже если бы он их уже не испытывал. Он опять посмотрел на седла, пристально вгляделся в них, и вдруг в его руке очутился револьвер, нацеленный прямо на нее.

– Это попона Маккея, – резко произнес мужчина. Его дружеский тон исчез – теперь его голос стал тяжелым и угрожающим. – Должно быть, я ранил его серьезнее, чем думал, если ему понадобился врач. Где он?

Энни не могла указать ему место, где находился Рейф.

– Н-на охоте, – заикаясь, проговорила она.

– Верхом? Или пеший?

– П-пеший. Лошади п-пасутся. – Голос дрожал, не повинуясь ей. Ствол револьвера был огромным, черным и непреклонным.

– Когда должен вернуться? Ну же, леди, не вынуждай те меня делать вам больно! Когда он собирался вернуться?

– Не знаю! – Она провела языком по губам. – Когда что-нибудь добудет, наверное.

– Как давно он ушел?

Ее снова охватила паника, потому что она не знала, что сказать.

– Ч-час назад? – произнесла Энни вопросительно. – Я не знаю. Я грела воду, чтобы постирать одежду, и не обратила внимания...

– Ладно, ладно, – нетерпеливо перебил он. – Хорошо. Я не слышал никаких выстрелов.

– Он... у него там еще ловушки. Если в одну из них что-то попалось, ему не пришлось стрелять.

Мужчина оглянулся вокруг, его острый взгляд обшарил хижину и упал через открытую дверь на коня, привязанного на виду. Он дернул головой в сторону двери.