Огненные дороги

В 3 часа 15 минут я снял бойцов с вышек. Мы рассредоточились в окопах и стали ждать. Через пятнадцать минут небо над нами потемнело и стало черным от армад вражеских самолетов. Они летели ровно, не сбавляя скорости. Мы их явно не интересовали. На провокацию это было не похоже. Немцы народ экономный и практичный, тратить столько денег на заправку тысячи самолетов, ради мелкой провокации, это вряд ли. Это точно война.

В 3 часа 59 минут на немецкой батарее прогремели взрывы. Это стало неожиданностью для врага. Погибли все шесть расчетов, находящиеся в это время около орудий. Таким образом, хотя бы на какое-то время нам удалось избежать артиллерийского обстрела. После подрыва батареи на немецкой стороне наступила тишина.

Но очень скоро дошла очередь и до нас. В восемь утра по нашим позициям ударила дальнобойная артиллерия. Мы ушли на замаскированную четвертую линию обороны. Артиллерия работала по нашим позициям до двенадцати часов дня с небольшими перерывами. Наши окопы перепахали и смешали с грязью. Связи с погранотрядом и соседней заставой нет. Я послал восстановить ее двух связных на трофейном мотоцикле.

В 12.30 началась атака вражеских сил. Впереди шли три средних французских танка. Два из них сразу же подорвались на заранее установленных нами минах, третий – сполз в противотанковый ров, и пограничники закидали его гранатами. Пехоту мы отсекли пулеметами и метким ружейным огнем. Отбились, уничтожив около шестидесяти фашистов и три танка. Для первой атаки неплохо. Наши потери: трое убитых и пятеро раненых. Разведчики доложили, что правее заставы, в 12-13-ти километрах за поворотом реки Буг, немцы проложили понтонный мост и шпарят по нему технику на территорию Советского Союза.

У нас организовалось затишье. Видимо дальнобойная артиллерия снялась, а больше выковырять нас нечем. Мы собрали трофейное оружие, сняли пулеметы с танков. В лесу обнаружили грузовик – французский «Рено» на бензине. Он был немногим больше нашей полуторки. Свою технику, лошадей и телеги мы попрятали по оврагам, туда же отогнали и трофейный грузовик.

В три часа дня началась бомбежка. Я не знаю, сколько было самолетов, но утюжили наши позиции полтора часа, практически сравняв с землей. Половина моего блиндажа была разрушена, чудом остался цел медпункт.

Меня засыпало землей. Хорошо, что это заметил старшина и вовремя откопал меня. Представить мои чувства в тот момент практически невозможно. Во рту был кляп из земли, в носу, в ушах, в глазах – везде земля. Еще несколько минут и я бы задохнулся. После авианалета в строю осталось 35 моих пограничников, еще 20 человек было ранено, из них лишь 9 – более или менее легко.

Мы приготовились к отражению следующей атаки, но немцы как будто о нас забыли. После некоторого размышления я послал две группы бойцов в разведку в две противоположные стороны. Некоторое время спустя вернулся один связной на мотоцикле. Его товарищ погиб. Связной рассказал, что немцы окружили Брестскую крепость и там идет ожесточенная схватка. Других боев он нигде не видел.

Судя по всему, немцы ушли далеко вперед. Вернулась разведка. Удалось узнать, что немцы после бомбежки сильно продвинулись вглубь советской территории, а на место заставы через полчаса прибудет похоронная команда, так называемые трофейщики. Об этом разведчики узнали, подслушав разговор двух немецких мотоциклистов. Пограничники уничтожили фашистов, а мотоциклы прихватили с собой.

Поскольку, находясь на месте, оказать сопротивление большим силам противника мы не сможем, я принял решение выходить к нашим основным силам. Решив готовиться к эвакуации, я послал шесть пограничников за лошадьми, мотоциклами и автомашиной, а новые мотоциклы мы закидали ветками. Тем временем, бойцы вытащили все, что было припрятано у меня в блиндаже: три кавалерийские шашки, вещмешок с противопехотными гранатами, другой – с «лимонками», еще один – с патронами для «ТТ» и «Нагана».

Кстати, забыл рассказать – когда меня откопали из земли, в правой руке оказался «Наган» без патронов. Откуда он взялся, не знаю. Так что теперь у меня стало два пистолета «ТТ» с четырьмя запасными обоймами. Кроме этого мое вооружение составили граната на поясе, стандартный штык-нож и финский нож. Револьвер я почистил, зарядил и положил в полевую сумку, добавил туда же пару гранат.

Со стороны Буга послышался гул автомашины. Подъехавшие трофейщики остановились на краю заставы и разбежались по полю боя словно тараканы. Я незаметно подкрался к водителю и, когда он вышел из машины, ударил его ножом в сердце. Оставив его около кабины, я зашел за кузов, куда тащил восемь винтовок немецкий солдат. Ему было тяжело, и он нагнул голову, это помешало ему заметить меня. Его я тоже ударил в сердце. Жора страховал меня с другой стороны машины. Он тоже уже убил одного фашиста, заколов его штыком. Я притаился за кузовом, держа в руках винтовку с примкнутым штыком. Подошли еще два трофейщика. Одного я проткнул штыком, а другого – застрелил.