Огненные острова (ЛП)

Его глаза недоверчиво распахнулись, когда я вонзил кинжал в его правое ухо. На этот раз я толкнул его на землю так, чтобы плащ был похоронен под ним, и воткнул его собственный меч ему в грудь, пробив доспехи, сердце и плащ. Оглядевшись, я нашёл старый чурбан для колки дров, достаточно тяжёлый для моих целей.

Чурбаном я сломал ему плечи, таз и руки.

Для того, кто должен был быть мёртв, у него текло слишком много крови. Так что на этот раз я серьёзно отнёсся к его совету, вытащил из ножен его кинжал и начал отделять голову от шеи.

Но в тот момент, когда лезвие шаркнуло о кость, и я принялся искать мягкое место между позвонками, рядом со мной в столб вонзился болт. И только благодаря удачи и моим стараниям, второй я смог отбить в сторону.

Затем солдат уже оказался рядом, и я, нырнув под него, схватил его за шею и таз и о своё колено сломал позвоночник. Как раз вовремя успел поднять его тело, чтобы перехватить два следующих болта. Затем бросил его на развивающийся плащ князя. Слева от меня перекошенная дверь вела в полуразрушенный дом. Я перехватил лезвие следующего солдата моим кинжалом, а мечом другого пронзил его кожаные доспехи, живот и спину и воткнул в столб, который только что ещё так хорошо послужил моему плечу. Я оставил его висеть там, вышиб дверь и перекатился через порог. Удар толстой женщины с тяжёлой чугунной сковородой пришёлся мне на то плечо, которое уже и так пострадало.

Для любезностей у меня не было времени, я загородил себя обитательницей дома от солдата в дверях. Его меч пронзил её и порвал мой дублет. Я толкнул её на лезвие, навстречу солдату, тот оступился, и я так сильно долбанул его головой о косяк старой двери, что дверная рама оторвалась и, вместе с дверью солдатом, женщиной, сковородкой и стеной, с грохотом обрушилась в переулок. Ещё один солдат, находящийся там, выругался, во внутрь прожужжал болт и воткнулся в стену рядом с моей шеей.

В этой дыре не было второй двери, а единственное окно было слишком маленьким для меня. Я на балках подтянулся к низкой крыше и ногой выбил гнилые доски, старая сланцевая черепица упала вниз. Ещё один пинок, и дыра была достаточно большой, чтобы протиснуться через неё.

Следующий солдат осторожно шагнул в комнату через дыру в стене, где ещё недавно стояла дверь, и слишком поздно посмотрел наверх. Я врезал ему сломанной черепицей по носу, он отлетел назад, приземлившись у ног другого. Тот упал, а когда поднялся, меня уже не было.

Он был быстр, поскольку мгновение спустя уже висел на низких балках крыши и просунув голову в дыру, искал меня в обветшалом дворе дома. Но когда увидел, что я поджидаю его рядом, было уже слишком поздно. Я разбил ему голову мечом.

Спрыгнув во двор, я перемахнул через забор в другой переулок и побежал дальше, опрокидывая бочки и ящики. Для того, чтобы вести себя тише, больше не было времени. За мной по пятам следовали проклятия и тяжёлые шаги. Я бежал, потом нашёл то, что искал: старую балку из разрушенного дома, которая всё же была длиннее меня. Я схватил её, развернул, поднял и бросил в двух солдат, преследующих меня и теперь осознавших, что они находились слишком близко.

Одного балка сбила с ног, другой споткнулся, что дало мне достаточно времени, чтобы бросить в него кинжал. Тот, что оказался под балкой, умер, когда я воткнул ему в глаз меч.

Я стоял с мечом в руке, истекая кровью и тяжело дыша, и оглядывал тёмный переулок. Но не увидел больше никакого движения. Постепенно жажда крови улетучилась, и я опустился на землю рядом с человеком, из шеи которого торчал мой кинжал. Меня вырвало, в то время как он, булькая, сделал свой последний вздох.

Дрожащей рукой я вытащил кинжал из шеи, вытер его и с трудом встал. В рукаве застрял болт, который поцарапал мне кожу. Я не мог вспомнить, когда это случилось. Рана на руке открылась, а из глубокого пореза на бедре кровь текла как из свиньи. Но сюда так больше никто и не прибежал, в переулке не было видно никакого движения, кроме старой занавески, развивающейся в разбитом окне.

Моё сердце билось так быстро, будто было готово вырваться из груди. У меня кружилась голова, и я стоял, уставившись в тёмный переулок, неспособный думать ни о чём, кроме одного: как так случилось, что я остался жив?

Потом вспомнил, что мне нужно убираться с этого острова, и я, шатаясь, пошёл дальше.

15. Дубинкой по голове

У меня созрел лишь один план, который был настолько же простым, насколько глупым, но я не мог придумать ничего лучше. Поэтому я поспешил на восток, к въезду в гавань, где стояли крепостные башни с баллистами, угрожая любому кораблю на подъездном пути. Пираты были не имперскими войсками, караул несли не на всех башнях, поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы найти одну, где баллисты не обслуживались.