Огненные письмена

– Только если хорошие им позволяют. А хороших людей гораздо больше.

Он наклонился, поднял мяч и сменил тему:

– Ну а теперь мой черед задать вам важный вопрос.

– Какой?

– Вы здесь уже две недели, – заметил он с хитрым прищуром. – Успели разузнать, где тут достать хорошую пиццу?

Они успели.

* * *

Пожелав детям в последний раз спокойной ночи и закрыв дверь спальни, Купер прошел на кухню. Натали ждала его с бутылкой вина и двумя бокалами. Она, не спрашивая, налила ему, он взял бокал, чокнулся с ней, сел на стул напротив. Они долго молча смотрели друг на друга. Это напомнило ему возвращение домой после длительного отпуска – заходишь в комнаты, раздвигаешь занавеси, проводишь пальцами по скатерти. Заново вступаешь в права собственности на свое пространство.

– Я гордилась тобой сегодня, – сказала она. – Тем, как ты разговаривал с ними.

– И почему они, как обычные дети, не спрашивают, откуда берутся младенцы?

– Они не жили обычной жизнью.

Ему всегда нравилось в Натали то, что ее слова, действия и чувства согласовывались в гораздо большей степени, чем у большинства людей, которых он знал. У нее не было привычки делать что-то исподтишка. Если она злилась, то так и говорила ему.

И потому он понимал, что ее слова – не обвинение, а констатация факта.

«И все же. Причина их необычной жизни – ты. Твоя работа, твои крестовые походы, твоя миссия по спасению мира. Будь ты обычным отцом, они бы жили обычной жизнью».

Конечно, будь он обычным отцом, Кейт теперь находилась бы в академии, ее личность выхолащивалась бы, ее сила и независимость расшатывались, страхи культивировались. Он из личного опыта знал, что собой представляют эти заведения, и поклялся: его анормальная дочь никогда не окажется в одном из них.

«Да, но, с другой стороны, киллер чуть не убил твоего нормального сына. И ты привез своих детей в зону военных действий, поэтому прекрати одобрительно похлопывать себя по спине – мышцы растянешь».

Натали отхлебнула вина:

– Ты надолго?

– На одну ночь.

Она вздохнула, потянулась к нему над столом. Их руки встретились, пальцы привычно переплелись.

– Это важно?

– Мне нужен Джон Смит.

Он почувствовал, как напряглись ее пальцы.

– Это слишком. Почему вся тяжесть ложится на тебя?

– Не знаю, Нат. Поверь мне, я бы не возражал против передышки.

– Ты уверен, что не можешь ее себе позволить?

Он задумался. Вспомнил повешенного паренька на Манхэттене. Солдат, сгоревших в пустыне. Вспомнил, как двигался сегодня утром Эйб Каузен, его уверенность, что он в состоянии поубивать их всех. Вспомнил Джона Смита, с улыбкой посылающего ему в камеру воздушный поцелуй.

– Да, – сказал он. – Уверен.

Она долго с напряжением смотрела на него, и он видел происходящую в ней борьбу. Он так давно ее знал – они были почти детьми, когда впервые соединились, и он наблюдал за ней в самых интимных обстоятельствах более десяти лет. У них была общая судьба – он знал ее так хорошо, что нередко мог предсказать ее слова, хотя она и рта еще не успевала открыть.

Как теперь.

– Хорошо, – сказала она.

Он кивнул и еще раз сжал ее руку. Потом высвободил пальцы, чтобы взять бокал с вином, и…

– Приходи ко мне в кровать.

…поперхнулся: вино попало не в то горло. Он закашлялся, выплюнул остатки в бокал. Когда снова обрел возможность дышать, спросил:

– Как ты сказала?

– Приходи ко мне в кровать.

Он мысленно вернулся на месяц назад, когда они вдвоем сидели в «крепости» из покрывал, сооруженной ими для детей, вспомнил об их поцелуе. В то мгновение он понял: что-то изменилось в них обоих. Они снова пробудились для возможности совместной жизни. Но время, прошедшее с того вечера, было настолько стиснуто, что они не успели разобраться в своих чувствах.

– Нат…

Он смотрел на нее, испытывая страстное желание поймать ее на слове. Дело было не в потворстве или желании, его привлекала личность Натали. Она была одной из самых сильных и сексуальных женщин, каких он знал. И хотя они тысячу раз занимались любовью, но уже давно разошлись, и мысль о таком сочетании опыта и новизны подействовала на него как наркотик.

Она была матерью его детей, а не какой-то случайной встречной. Но он не мог забыть и Шеннон, с которой был близок всего несколько раз. Однако с ней они спасали друг друга от смерти, низложили президента и сражались бок о бок, чтобы остановить войну. Отношения между ними были необычными, и у них не хватило времени понять, настоящая ли это любовь, будет ли продолжение, но все же…

– Ник, перестань.

Натали поставила бокал, наклонилась вперед, уперев подбородок в кулак и согнув другую руку в локте. Уставилась на него горящими бездонными глазами. Ее растрепанные волосы ниспадали на одно плечо, от нее пахло вином и холодным воздухом.

– Я не предлагаю тебе жениться еще раз. Но ты собираешься в путь, на охоту за самым опасным человеком в мире. Я не хочу, чтобы ты уходил, но принимаю неизбежное, и я знаю: ты идешь ради нас. И прежде чем мы расстанемся…

Она смотрела на него, время тянулось, наэлектризованное.

Наконец она поднялась и, хрипловато рассмеявшись, закончила:

– Прежде чем ты уйдешь, приходи ко мне в спальню – трахни меня.