Огненные письмена

Бог ему в помощь, но решимость оставила его. Чувствуя легкое головокружение, он взял стакан и разом выпил половину.

Телевизор прореагировал на команду Шеннон, голос пиратского комментатора включился с середины предложения: «…шайка босяков приблизительно в восьми километрах от линии ограждения Ролинса».

Съемки проводились с высоты птичьего полета, но все равно кадр целиком был заполнен людьми – живой ковер крошечных фигурок, идущих по пустыне Вайоминга.

Купер узнал голос: Патриция Ариэль, директор Эпштейна по связям с общественностью, – который зачитал предупреждение, извещавшее наступавших, что их сюда не приглашали и НЗО будет защищаться. На некоторое время в рядах виджилантов возникло замешательство, но потом раздались крики – лозунг Новых Сыновей Свободы: «Мы положим этому конец! Мы положим…»

«Ай, молодца, – продолжил комментатор. – Очень броско. Может быть, на следующей неделе они придумают что-нибудь новенькое. А, так у них еще и автомобильные гудки!

Ну, если ничего страшнее нет, то и гудки подойдут. Ну, ребята, погодите. Погодите…»

Через мгновение трансляция прервалась. Купер знал, что электромагнитный импульс вывел из строя электронику. Он прочел подробности бойни по пути в аэропорт.

Когда трансляция возобновилась, стало ясно, что теперь показывают запись событий, происходивших час или два спустя. Одна из ближайших новостных групп сумела запустить новый дрон с камерой. Она показывала теперь развороченный ландшафт, покореженные и перевернутые пикапы, землю, изрытую воронками и усеянную трупами.

«Опаньки! Ну, вы знаете, как говорят, – продолжил комментатор, – пировали – веселились, подсчитали – прослезились. Примите мое сочувствие, ребята, вот и закончилась атака глупой бригады…»[21]

«И что толку? – подумал Купер. – Теперь, мой самоуверенный друг, ты видишь армию, которая разбивает базовый лагерь».

– Звук выключить, – скомандовала Шеннон и покачала головой. – Не могу понять, почему Эпштейн приостановил удары. Новости сообщают приблизительно о тысяче убитых, еще тысячи две ранены или бежали. Неплохо, пожалуй. Но вирус протей уничтожил в пятьдесят раз больше. Какой смысл в милосердии в такой момент?

Романтический разговор явно был отложен до лучших времен. Купер подумал, не возобновить ли его, но не знал, что можно добавить. Пусть лучше все остынет.

– Дело не в милосердии. У него просто кончились боеприпасы, – сказал он.

– Ты так думаешь?

– Правительство не позволяло НЗО иметь оборонительное оружие. Эрик потихоньку прикупил кое-что на черном рынке, но рисковать не мог и больше покупать не стал. Это не мои рассуждения – я просто знаю. Я же работал в ДАР, ты еще помнишь?

– Ты никогда не даешь мне забыть о своей работе.

«Не возникай. У нее есть все основания злиться на тебя».

– В любом случае Новые Сыновья его не беспокоят. Сколько бы их ни набралось, дальше Кольца Воглера они не пройдут. Его создали, чтобы защитить НЗО от сельских жителей с вилами. А вот меня больше заботит Смит.

Раньше, когда они смотрели последствия побоища, внимание Шеннон раздваивалось. Она делала хорошую мину при плохой игре, но Купер прекрасно видел, что за этой миной ничего нет. Теперь все мысли об их романтическом будущем рассеялись.

– Расскажи.

– Он нас обошел с Эйбом Каузеном.

– Плохо.

– И становится все хуже.

Он поведал ей обо всем, что случилось после их расставания. Шеннон внимательно слушала, задавала острые вопросы. Это пространство было для них безопасным: анализ ситуации, поиск оптимального ответа. Все то, чем они и занимались прежде, – не нежностями. К тому времени, когда он дошел до событий в лаборатории Эйба, она допила виски и налила себе еще. А когда он закончил рассказывать о своем посещении Сорена, и его стакан опустел. Она с инстинктивной непринужденностью подвинула ему бутылку.

– Кстати, – сказал он, – спасибо, что доставила сюда Сорена. Вряд ли это было легко.

– Ну, он не навязывал мне свое общество. Последние два дня провел в багажнике машины. – Она улыбнулась своей полуулыбкой. – Ты и вправду думаешь, что от него будет польза?

– Уверен.

– Джон его лучший друг. Легко он его не отдаст. Ты собираешься…

– Похоже, выбор у меня невелик. Наступает тот момент, к которому Смит и подводил мир. Я все еще не знаю почему, но уверен: он не начинает битву, если не может ее выиграть.

– А что ты можешь предложить Сорену? Морковку вместо палки?

– Например?

Она подошла к окну. На ветру снежинки гонялись друг за дружкой.

– Ты мог бы поговорить с Самантой.

– С кем?

Имя показалось ему смутно знакомым.

– Только не говори, что не помнишь ее.

«Почему ты смотришь на меня таким… ах да».

Он вспомнил. Подружка Шеннон. Кожа цвета сливок, золотые нити волос и вызывающая сексапильность. У нее был первый уровень, и принадлежала она к чтецам, хотя и особой специализации – с извращенной склонностью: умением читать желания с последующей их стимуляцией.

– Она знает Сорена?

– С древних времен. Они вместе учились в Хоксдаунской академии. – Шеннон поморщилась. – Странные между ними отношения.

«Ты шутишь».