Огненные письмена

Вспышка: пожилой человек добродушного вида в соседнем здании, язык по-мальчишески прикушен, стреляет в толпу внизу.

Вспышка: подросток, подстриженный под ежик, истекая кровью, тащится по искореженной улице и стреляет вслепую.

Вспышка: это твоя рука на стволе винтовки, бледная от холода и исчерченная линиями твоей жизни.

Вспышка: красавица Джолин выкрикивает ругательства, ее губы вытянуты, дреды мечутся, как змеи.

Натали до начала боя пыталась представить себе его. Вспоминала старые фильмы, цепочки людей, которые гусиным шагом, как нацисты, пробираются по середине улицы. Она спрашивала себя, сможет ли навести оружие на живого человека и нажать на спусковой крючок, послать свистящую пулю, которая разорвет чью-то плоть.

Оказалось, что это не проблема. Все ее сомнения исчезли, когда виджиланты начали расстреливать прожектора, когда (как зверь, обитавший в стенном шкафу в ее детстве) они стали черпать свою силу из тьмы. Она уже израсходовала пять магазинов и хотя не знала точно, сколько человек вывела из строя (скольких убила), но не сомневалась: ее счет далек от нуля.

Нет, проблема была в том, что виджиланты не шли гусиным шагом по середине улицы. Они двигались перебежками, зигзагами, прятались за тем, что попадалось на их пути. Они штурмом брали баррикаду, прыгали с вершины на землю, перекатывались через спину, вскакивали и бежали дальше. Они перебежками двигались по дорожкам между зданий. Их было очень много, нескончаемый поток, и все они отчаянно хотели жить. И хотя она прицеливалась и стреляла, прицеливалась и стреляла, и хотя она знала, что ее пули находят цель, все время появлялись новые и новые. С таким же успехом можно было сверлить дыры в океане, только этот океан, облаченный в черное, вопил и отстреливался.

Затвор винтовки после очередного выстрела не закрылся. Натали опустилась на колени, развернулась, чтобы прислониться спиной к шкафчику. Улучив секунду, она взглянула на планшетник, на экране которого слабо светилась карта сражения. Кружившие над городом дроны фиксировали тепловые аномалии, движение, оружейный огонь, создавали интерактивную картинку войны как живого организма. Судя по картинке, кольцо огня сжималось. Цвета менялись и перетекали на ее глазах, яростные красные вихри надвигались на голубой цвет, по мере того как Новые Сыновья прорывали оборону города.

«А там, в центре, бункер, где прячутся мои дети».

Натали извлекла пустой магазин, вставила новый, подняла голову. Над ней просвистела пуля, так близко, что она почувствовала движение воздуха. Она упала на пол, когда в проеме засвистели новые пули, выбивая щербины в потолке.

«Кажется, они тебя засекли».

Она вытащила из сумки два полных магазина и поползла на руках и коленях к соседнему окну. Они с Джолин раньше перетащили тяжелый стол из углового кабинета какого-то менеджера и поставили его набок у окна. Прижав ухо к дереву, она стала медленно поднимать голову, пока одному ее глазу не открылся обзор.

Вспышки и хлопки были повсюду, но пространство перед ее окном, за которое она несла ответственность, казалось спокойным. Она прищурилась, пытаясь отделить темноту от темноты. Фиолетовая полоска находилась на противоположной стороне глобуса и света не давала. Двигалось ли там что-то? Ей показалось – да, двигалось. Но форма была какая-то странная – двигалась здесь, и здесь, и там. Как один человек может… Ой.

Натали уронила винтовку, встала и побежала к прежнему окну, игнорируя выстрелы с улицы, отлетающие от стен осколки, щепки от дерева, – ей нужно было поскорее добраться до шкафа, возле которого стояло пять бутылок. Она схватила одну из них и зажигалку из белого пластика – тот самый «Бик», что десятками миллионов продавался на кассах, только ей эта зажигалка требовалась, чтобы поджечь пропитанную бензином материю. В ноздри ударил химический запах. Один поворот колесика, второй, третий – зажигалка вспыхнула, пламя жадно скакнуло на материю, засунутую в бутылку. Натали, наплевав на опасность, встала и швырнула бутылку сквозь свистящие вокруг пули. Поспешила упасть и потому не увидела, как бутылка разбилась, но услышала воспоминание бензина и неожиданный треск волос и одежды, а сразу же за этим – крики.

Этот звук проник в самую ее душу. У нее инстинктивно возникло желание объявить перемирие. Броситься вниз и помочь страдальцу, как она кидалась на выручку кому-нибудь из друзей Тодда, если шалости не доводили до добра и требовалось наложить лейкопластырь или позвонить матери баловника. Но вместо этого она вернулась к другому окну, взяла винтовку и заставила себя выглянуть на улицу.